Мистические истории | Ужасы нейросетей

Над рекой стелился белёсый туман, в вечернем небе зажигались первые звёздочки, слышалось неподалеку недовольное уханье совы. На берегу, расставив удочки в один ряд у воды, сидели два рыбака, оба – средних лет мужчины, проводившие отпуск в деревне, вырвавшиеся, наконец, после долгих приготовлений на ночную рыбалку. В котелке лениво варилась уха из свежепойманных карасиков и чебачков, на скатёрке была разложена нехитрая снедь из овощей с огорода, вареных яиц, копчёного сала, картошки в мундире и посреди всего этого – початая бутылочка домашнего самогона. Разгорячившись от спиртного, рыбаки оживлённо вели разговор:

- Так вот, я вчера от Ленки вдоль реки шёл, не сильно пьяный был, но, Коль, — рассказчик прижал руку к груди, — меня реально на испуг взяло.

- Ну-ка? Говори, что видел? – усмехнулся приятель, разливая по новой.

- Я вот там шёл, за быстриной, от моста и направо.

- Ну да, как с Новогорьевки в наш посёлок. Ну?

- Короче, я иду, навеселе слегка, на душе приятно, воздух чистый, свежий. Я ещё приметил - место для рыбалки хорошее, давай прикидывать, где можно палатку поставить, удочки, садок, ну так рассуждаю по мелочи, и тут замечаю, короче, что в реке плескается что-то.

- Рыба?

- Я тоже думал, рыба, сначала... давай, — рыбаки опрокинули по стопочке и закусили, — но тут слышу кроме плеска ещё смешок такой, типа, девка посмеивается.

- Ага? И чё?

- Я глянул – реально девка по шею в воде, так где-то на середине речки. Улыбается, на меня смотрит – я обалдел немного, остановился, помахал ей так, по приколу. Она мне в ответ помахала. Ну я крикнул, типа, чё там, не холодно купаться?

- А она?

- Ты погоди. Потом треснуло что-то в лесу, я с испугу оглянулся – ничего. Смотрю туда, где девка – знаешь что увидел?

- Ну, говори?

- Коряга черная из воды торчит, наверху тина, и главное дело – по очертаниям вот прямо как та девка.

- Короче, ты, Саныч, по этому делу корягу с бабой спутал! Ленки не хватило что ли? – засмеялся рыбак.

- Да ты погоди ржать, Коля, слушай что дальше было. Иду я по берегу, шаг ускорил от греха подальше, и слышу – уже со стороны леса – треск какой-то и щелчок (Саныч для наглядности щёлкнул пальцами). Ну я еще больше испугался, мало ли – вдруг волк выскочит? Иду, сердце колотится, а слева всё трещит и щёлкает. И так, знаешь, краем глаза примечаю – мелькает что-то. То ли огонёк, то ли чё – непонятно. Ну, я храбрости набрался, и как огонёк опять заметил – резко так голову в ту сторону повернул.

- Так, и чего увидел?

- Мельком увидел, но мне хватило - потом такого дёру дал, не помню как до дому добежал. В общем вижу я – большая красная голова, вместо глаз – два чёрных уголька, и самое страшное – пасть. Ухмылка до ушей, причём рот раскрыт широко и неестественно – не по-человечески, а во рту – длинные острые зубы, и главное дело – зубы по виду деревянные!

Рыбаки снова выпили по одной, молча закусили, затем Саныч встал и пошёл в кустики по нужде. Возвращаясь, он припомнил ещё какую-то историю и собрался рассказать её приятелю, но глянув на лежанку, обомлел – на берегу не было ни удочек, ни котелка, ни скатерти, а на месте Николая расположилась огромная коряга, в точности напоминающая черты рыбака. Саныч сразу протрезвел, а в груди пробежался неприятный холодок. Совсем близко, со стороны леса раздался треск и резкий щелчок. «Беги!» - было последней мыслью, мелькнувшей у него в голове...

Была у моей бабушки корова, Красулей звали. Отличная корова, самая лучшая была во всей деревне — давала тридцать литров молока вечером и десять литров утром. Многие позавидовали таким удоям, и бабушка эту корову очень любила, всячески её лелеяла. Но тут внезапно скотинка приболела, и молока стало очень мало. Раньше мы его продавали даже, а тут перестало самим хватать: то одно ведро, то полведра. Бабуля у меня медсестра, и начала уколы с витаминами коровке ставить, проверяла на личинки слепней (в спине у коров такие заводятся и очень ей досаждают), но никаких признаков болезни не было. Просто стало меньше молока. Тогда бабушка подумала, что её кто-то в поле доит (такое деревенское воровство) и решила сама коровку дня два попасти в саду. На работе её даже подменили, в деревне корова — дело серьёзное. Пасла она корову, та травку щипала, всё было хорошо, и молока в тот вечер было много. Бабушка уж подумала, что корову и правда в поле доили, и почти успокоилась на этом. А утром пошла доить и ахнула: из вымени вместо молока кровь текла...

На следующий вечер коровка была снова без молока, хотя паслась в саду весь день. За ней весь день не уследишь, но бабушка точно помнила, что в обед у коровы молоко было, а вечером уже пусто. И поймать этого вора, казалось, вообще невозможно.

Решили корову в сарае запирать и сено ей туда носить — так хлопотнее, но хоть молоко не пропадёт. И снова корова была пустая. И ела хорошо, и не хворала, а как бабушка идёт доить, так молока нет. Ну, тут просто уже крестьянская ненависть проснулась, и решили круглосуточное дежурство устроить посменно всей семьёй (а семья у нас большая): женщины и дети днём, мужчины ночью. И на время это даже прекратилось. Три дня мы упивались парным молочком и радовались жизни.

На третью ночь я стоял до полуночи, потом пришёл дед меня сменить, мы с ним разговорились, лежали на стоге сена, байки травили и услышали вдруг шипение. Так как воображение было уже разогрето страшилками, мы были морально готовы встретить хоть чёрта. Дед схватил вилы, я схватил грабли. Был у дёдушки фонарик железный китайский, он им сразу посветил в сторону шума, а там ползла здоровенная змея! В нашей местности таких не водилось точно, я подобных тварей только в цирке видел. И впилась эта змеюка корове прямо в вымя, прокусила его и молоко пьёт, жадно так, сама аж раздувается. Глаза так нехорошо у неё горели, светом таким жёлтым. Дед чертыхнулся и проткнул змею вилами, а та как зашипит! Как-то вырвалась и уползла вон. Догонять её мы, конечно, не стали.

На следующий день мы в овраге нашли огромную кожу змеиную (видно, сильно задели гадину), а бабки начали толковать, что это и не змея вовсе была, а ведьма. Ночью в змею оборачивается и молоко пьёт, а если шкурку эту сжечь в печи, то ведьма и издохнет. Недолго думая, мы так и поступили. В этот же день умерла наша соседка-алкоголичка — сказали, что от перепоя... Может, и правда так.

А корова потом ещё долго жила — продали её, когда в город переезжали.

Зимой 1996 года я скорефанился с каким-то левым чуваком, который позвал меня бухать на его дачу. Я поехал. Скучно было, да еще и дурак к тому же. Мы уехали на его авто под самый вечер, планируя заночевать на даче. Правда, вечеринки с девчонками не получилось - чувак тупо кинул меня. Наплёл мол, девчонки уехали на последнем автобусе, а компания, веселившаяся в домике - родственники, которые будут очень недовольны, если я останусь там ночевать, а бензина отвезти меня обратно нет.

Дачный поселок незнакомый - заночевать не у кого. Я принял решение идти домой пешком. 12 км - это только до ближайшей городской улицы, потом до дома еще километров 7. Пока я шел, началась сильная метель. В моей сиротской курточке (именно сиротской, без кавычек. Мне ее выдали в училище, как сироте) было совсем не жарко. Я чувствовал, что замерзаю. По этой дороге только летом проезжают дачники, а зимней ночью никого не бывает. Скукожившись, чтобы сберечь последнее тепло, я пёр по дороге.

Там, где на карте красный кружок, меня догнал странный парень. Лица я не видел - темно было. Недалеко был летний пионерский лагерь, который зимой не работал и теоретически он мог выйти оттуда, но все же встретить ночью зимой на дороге попутчика было очень странно. Моей единственной мыслью было добраться до дома, так что я плюнул на него и просто топал по загородной дороге.

Через пару километров я почти выбился из сил. Сильный встречный ветер сбивал дыхание, а мороз все крепчал. Снег резал глаза. Мне кажется, я терял сознание прямо на ходу, потому что время от времени я где-то пропадал. Казалось, что мое тело прикручено к шагающим ногам, но это были не мои ноги и управлять ими я был не в состоянии - они просто шли сами по себе.

И тут парень позади начал уговаривать меня отдохнуть! Он прямо так и говорил:

- Вот бревно хорошее. Садись, отдохнем и дальше пойдем!

А через пару шагов:

- Смотри, шина валяется. Сядь, отдохни, ты устал!

Он был очень настойчив - дергал меня за рукав, шептал почти что на ухо - Отдохни!
Этого я испугался так, как не пугался никогда в жизни. Я не был так испуган, даже когда участвовал в драках, где поножовщина была обычным делом! Раньше я уже видел замерзших на смерть людей - все они сидели так, будто присели ненадолго и вскоре встанут. Видел бомжа, который замерз около дома пионеров - менты поставили его в уголок раздевалки, чтобы разогнуть смерзшееся мясо. Замерзнуть я боялся больше всего на свете. Я знал, что стоит мне присесть - я уже никогда не встану.

А парень не унимался:

- Пошли вот сюда в лес - там зимовье теплое есть!

Я был практически в истерике и кричал на него:

- Ты долб***б?! Откуда здесь может быть зимовье?!

- А вот пошли туда, я покажу. Там тепло!

Я ни в какую не поддавался. Дорога проходила мимо химкомбината и неожиданно этот парень исчез. Вот только что канючил об отдыхе и все - пропал. На дороге его не было. Конечно, он мог перелезть бетонный заводской забор или убежать в заснеженное поле, но зачем ему было бы это делать? Я был настолько замерзший, что единственное, что у меня было теплое - бедра. Там крутились суставы ног и трение костей хоть немного, но все же грело организм. Ничего не соображая я прошел мимо проходных химкомбината, где меня могли бы обогреть. Глубокой ночью я дошел до дома. Много лет спустя мне пришлось снова идти в мороз. Я искал новую работу и на маршрутку у меня не было денег - шел пешком через город. Примерно на середине пути, я решил зайти в магазин погреться. А так как стоять и тупо мозолить продавцам глаза я не хотел - подошел к прилавку с дисками. Спросил рандомный пиратский диск с музыкой. Продавщица подала мне диск. На обложке была фигура того чувака, идущего по той самой загородной дороге. Я что-то промямлил и завалился в обморок. Это был единственный случай, за 40 лет жизни, когда я терял сознание. Очнулся в больнице. Меня проверили на наркоту и отпустили.

Я до сих пор не знаю, что это было - реальный чувак, которого я бросил замерзать или это смерть уговаривала меня сдаться. В любом случае - никогда не садитесь отдыхать, если вы замерзаете в пути! Вы уже никогда не встанете!

Так вот, случились эти события, когда Кате (вожатой) было всего 10 лет — соответственно, это были лихие 90-е. Семья была довольно большая (трое детей, Катя была старшая) и давно присматривала дачу, так как с маленькими детьми летом матери было невмоготу. Пару слов о матери: работящая, набожная женщина, была врачом. И вот однажды они нашли выгодное предложение. Продавался маленький участок земли с большим домом, недорого. Как раз цена и насторожила семью, но все списали на то, что дом-то был в не очень хорошем состоянии, да и санитарно-гигиенических условий особо не было. И все равно, прежде чем совершать покупку, решено было совершить пробный заезд на неделю. Отец отвез семью, но остался всего на день, так как ему надо было на работу, однако он обещал приехать уже в следующие выходные.

Сама дача была необычной. Дом был большой, с огромным количеством комнат, но одноэтажный, его окружал сад с пышными яблонями. Кате впечаталось все это в память, она увлеченно мне все описывала. Поначалу все было хорошо, дети носились по саду, отец с матерью разбирали вещи, убирались. Настал вечер, отец уехал. Ночью трое детей легли спать с матерью, так как холодно, ну и страшно — дом-то старый. Не погасили еще они свет, как слышат — в дверь комнаты кто-то скребется. Открыли — а там маленький белый котенок. Откуда он взялся, непонятно. Решили оставить его на ночь — мало ли что, забежал по ошибке. Погасили свет, лежат, разговаривают, кто-то из детей уже спит, котенок урчит — идиллия, в общем. И тут в дальних комнатах начали слышаться шаги, как будто маленький ребенок ходит. Потом эти звуки стали приближаться. Они раздавались довольно тихо, но хаотично — то в кладовой, то в столовой, то на кухне. Катя помнит, как в тот момент ее мать бросило в пот; женщина не решалась выйти, из детей не спала только Катя, на ее вопрос, что это может быть, мать, на которой не было лица, ответила, что, видимо, летучие мыши с чулана, и начала молиться. И вот кто-то протопал мимо их двери, направляясь по коридору к выходу из дома, при этом нарочито притоптывая. На этом все кончилось.

На следующий день был осмотрен весь дом, мать сходила к соседям, но ничего такого не было найдено — обычный запыленный дом. Котенок, кстати, тоже оказался ничейным, поэтому дети уговорили его оставить. Вечером мать заперла дверь на все замки, также заперла калитку, ведущую на участок, а в каждой комнате поставила по иконе.



До глубокой ночи все было спокойно. Но потом резко открылась дверца на чердак (она находилась с внешней стороны у входа в спальню, где все лежали). От этого звука проснулись все. С минуту все было тихо, мать уже было начала укладывать всех снова, но тут что-то (или кто-то) начало как носиться по комнатам, хлопая дверями, двигая мебель. Поднялся страшный гам. Дети начали плакать навзрыд. Катя с матерью держала им рты, чтобы было не слышно. Она вспоминала, как в тот момент билось её сердце, и сказала, что, наверное, это было самое страшное время в её жизни. Потом мать достала Библию, прочертила у входа комнату линию карандашом, встала на колени и начала молиться. В доме тем временем творилось что-то ужасное.

Катя плохо помнит, что было потом — видимо. От перенапряжения она упала в обморок. Наутро, когда они вышли из комнаты, то увидели того самого котенка, который ночевал не с ними. По словам Кати, его как будто впечатали в стену. Иконы во всех комнатах были перевернуты головами вниз. На мать смотреть было страшно...

Как через много лет узнала Катя, в ту ночь, когда мать стояла на коленях (напротив нее было зеркало, а сама женщина стояла спиной к двери), приоткрылась входная дверь, и из нее потянулись чьи-то руки к её шее и крепко сжали. Она видела руки в зеркале и чувствовала, как они касаются шеи, да так, что остались синие кровоподтеки. Естественно, после такого мать не осталась ни на одну ночь в ужасном доме — ночевала у соседей до приезда отца. И еще странно: почему-то соседи рассказали, что раньше в этом доме жили какие-то сатанисты или сектанты, только на второй день.

Мальчик по имени Петя был сиротой, поэтому жил с бабушкой. Бабушка его очень любила и все время сюсюкалась с ним. Когда она кормила его, Петя часто не хотел есть и затыкал еду за щеки. А бабушка незаметно для внука клала себе на палец кусочек еды, касалась его щеки и говорила:

— Смотри, уже червяки за щекой завелись, а ну глотай!

Петя боялся и глотал.

Однажды Петя куда-то пропал. Бабушка всех соседей обошла, все дома и подъезды осмотрела — нет нигде. Написала заявление в милицию, но те тоже не смогли найти мальчика.

Прошёл месяц, и внезапно Петя сам вернулся. В час ночи он постучал в дверь бабушкиной квартиры. Та открыла, увидела внука и бросилась его расцеловывать. А Петя ей сказал:

— Бабушка, я хочу покушать.

Бабушка тут же из холодильника вытащила всё, что там есть — борщ, салатик, колбасу. Разогрела борщ, усадила внука за стол и стала кормить. А Петя по привычке опять еду за щеки стал затыкать. Бабушка только хотела напугать его, что червяки у него за щекой завелись, как вздрогнула, заметив, что у внука по щеке взбирается опарыш. Увидев, как она изменилась в лице, Петя скорчился, провел ладошкой по щеке, размазав червя по коже, и сказал:

— Знаешь, бабушка, а я знаю, что у меня там черви завелись...

С этими словами он встал из-за стола. Бабушка сидела с открытым ртом. Петя шел по коридору, пошатываясь, а рядом со входом в комнату упал. Бабушка подбежала и подняла внука. Он не двигался. Старушка испугалась, уложила внука на диван, вызвала «скорую». Пока врачи ехали, она металась из угла в угол, хватала мальчика за руку, пульс щупала, но Петя не подавал признаков жизни. Приехавший врач наклонился над мальчиком и вдруг резко выпрямился:

— Женщина! Вы с ума сошли? — в ужасе воскликнул он. — Мальчик же давно мертв! Смотрите, он уже разложился, у него полный рот червей!

Бабушка рыдала и говорила, что всего полчаса назад кормила внука борщом. Врач сделал звонок. Труп малыша забрали, а бабушку отвезли в милицию. Сказали, что она убила внука месяц назад, ударив его по голове чем-то тяжелым. Суд признал её невменяемой, и старуху до конца жизни поместили в психиатрическую больницу...

«Еду я в метро на эскалаторе. Людей много — час пик. Вдруг чувствую, как кто-то волосы мои трогает. Но как-то не обратила на это внимания. Час пик, людей много — мало ли что, к тому же «троганье волос» быстро прекратилось. А может, просто показалось — давка-то жуткая.

Приезжаю я, значит, домой — всё как обычно. Приготовила ужин, лекции почитала и спать. Вот только заснуть ну ни в какую не получалось. Вроде и за день устала очень, и бессонницей не страдаю. Вдобавок холодно в комнате стало — жуть. Я встала форточку прикрыть — дует же. А она закрыта... Одеяло второе достала, укрылась. Комочком свернулась и уснула кое-как. Всю оставшуюся ночь промучили кошмары. Причем, знаете, такие, будто просыпаешься в своей кровати и видишь всякую дрянь, а потом опять просыпаешься, опять видишь гадость и уже не можешь понять — где сон, а где явь. В общем, утром проснулась вся разбитая, будто и не спала. Пошла, умылась, села причесываться. И вдруг с ужасом вижу, что прядь волос у меня ПРОСТО ОБРЕЗАНА!

Ну что делать? Позлилась я, прическу сделала и потопала в университет. В метро вспомнила, как волосы мои трогали. Ну мало ли уродов?.. Целый день у меня жутко болела голова. Да и вообще видок был не очень. К вечеру почему-то стало просто жутко. Опять этот ненормальный холод, и вообще, создавалось ощущение присутствия кого-то, хотя в квартире я была одна. Вдруг вспомнились все кошмары прошлой ночи, но спать-то все равно надо...

Я включила везде свет, включила телевизор, придвинула к нему большое уютное кресло, кое-как устроилась и под мерные звуки какой-то передачи уснула. Проснулась, чтобы выключить телевизор, и тут начинаю понимать, что что-то не так. Точно! Я же во всей квартире свет включила, а сейчас полная темень. Только этот противный звук и неяркое мерцание экрана телевизора. Потом за окном вдруг раздался протяжный, леденящий душу вой. Одновременно с этим над ухом я услышала чье-то тяжелое дыхание... Пулей метнувшись к выключателю, я немедленно включила свет. Никого. Комната пуста, а за окном уже как-то жалобно подвывает собака. Меня почему-то пошатывало. Я медленно, опять включая свет во всей квартире, дошла до кухни и заварила себе крепкий черный чай. Трясущимися руками я размешала сахар и, сев на стул, стала осмысливать все произошедшее. Однако сосредоточиться не получалось — жутко болела голова. Если честно, то доконал меня какой-то скрежет за окном. Будто когтями по подоконнику скребли. У меня не было ни малейшего желания проверять, кто там скребется ко мне на пятый этаж в три часа ночи. В ужасе пролив на себя горячий чай, я ломанулась к входной двери. Замок заело, и минут пять трясущимися руками под жуткий скрежет я пыталась его открыть. Наконец, мне это удалось. Я срочно позвонила в соседнюю дверь. Там жила добрая старушка, которая часто приглашала меня на чай. Ну, старушка — добрая душа пустила, успокоила, чаем напоила. Я ей все рассказала. Она только руками всплескивала и приговаривала: «Это кто ж тебя так, деточка?». Я наконец не выдержала и спросила: «Вы о чем, бабушка?».

Объяснила она мне, что на меня порчу навели. Сказала, что как раз подруга есть у нее, которая всем этим занимается. Чуть свет мы собрались и поехали. Благо, бабулька та недалеко жила. Как зашли к ней, она тоже сразу причитать стала. Что именно она говорила — уже не помню, я тогда как не в себе была. Все вокруг ходуном ходило. Хотелось вообще на все плюнуть, лечь и заснуть. В общем, пошептала она что-то, водой меня обмыла. При этом за окном опять собака выть начала. Потом она мне сказала приехать к ней еще пару раз — оказывается, порчу сделали на смерть, причем сильную. Посоветовала в храм сходить, а до этого вообще в ту квартиру не возвращаться.

Соседка моя меня приютила на пару деньков. Я после этого сразу на поправку пошла — румянец появился. Кошмары еще мучили пару ночей, но после похода в церковь все прекратилось. Однако я еще долго боялась возвращаться в ту квартиру. Наконец, когда осмелилась, пришла. Открыла то окно, в которое скреблись, а там царапины... Глубокие такие на подоконнике...».

В 10-м классе к нам пришёл новичок. Отец у него был военным, и парень изъездил половину России. Звали паренька Колька. Всем он сразу понравился, особенно девчонкам — смазливый брюнет высокого роста, с голубыми глазами. Так вышло, что с Колькой мы стали близкими друзьями, но ни одну девчонку он к себе близко не подпускал.

Однажды мы с ним готовились к контрольной, и я, сказав своим родителям, что заночую у одноклассницы, со всеми надеждами осталась ночевать у него. Родители его уехали куда-то, и вся квартира была в нашем распоряжении. Коля предложил мне вина из родительских запасов. Мы выпили по бокалу и немного осмелели. Я спросила, отчего он не хочет ни с кем встречаться. Колька опустил голову, помолчал, а потом сказал:

— Да ты всё равно не поверишь.

— Давай уж, говори, что бы ты ни сказал, буду на твоей стороне.

— Ну, просто мне уже лет пять снится один и тот же сон...

— И только из-за этого? — удивилась я.

— Ты не понимаешь. Этот сон ужасный, и я знаю, что, возможно, скоро умру.

— Да не неси ерунды! Никто ещё не умирал из-за сна!

— Хорошо, я расскажу тебе, только потом не говори, что я сумасшедший.

Собравшись с мыслями, Колька начал рассказывать.

— Всё началось в Подмосковье. Нам выделили военное общежитие с двумя комнатами. Мне там приснился первый сон: будто я нахожусь в светлом кабинете, вокруг сидят люди, но лиц я не вижу, и вдруг я в дверь заходит странный человек весь в чёрном, но никто не видит его. Все продолжают болтать и заниматься своими делами. Но один человек его видит, пятится назад и кричит. Никто не понимает, почему он кричит, а вошедший человек тем временем подходит к тому, кто от него пятится, и начинает душить его. В конце концов тот человек умирает, и я просыпаюсь. Подобные сны с того дня снились мне много раз, и в конце каждого из них кто-то умирал...

— Ну, а причём тут твоя смерть? — спросила я в недоумении.

— В том-то и дело, что в последний раз мне приснилось, что этот человек идёт прямо ко мне и смотрит на меня, но никто его больше не видит...

Честно говоря, я тогда подумала, что Колька немного «сдвинут» на мистике и на своих странных снах. Мы стали отдаляться, я немного его даже побаивалась, а он, наверное, чувствовал это.

Как-то раз на уроке алгебры учительница вызвала к доске нашего двоечника и вытягивала из него все его скудные знания, чтоб хоть как-то подтянуть. Был апрель, поэтому в классе открыли форточки. Я сидела с подружкой Светкой и разглядывала журнал. Вдруг дверь в класс резко распахнулась из-за сквозняка. Учительница пошла закрывать дверь, кто-то захихикал, кто-то стал шёпотом говорить подсказки стоящему у доски, а я заметила, что с Колькой что-то не так. Через несколько секунд уже весь класс смотрел на Колю: он пятился к шкафчикам с учебниками и отгораживался от чего-то руками, лицо его стало бледным, в глазах был ужас. Учительница стала кричать, чтобы он сел на место, и тут Колька начал оседать на пол, закатив глаза. Девчонки закричали, кто-то побежал в медпункт, а я, вспоминая некогда рассказанные им сны, не могла пошевелиться от страха. В голове пронеслось: «Может, он всё-таки решил меня одурачить?». Но Коля лежал уже без движения. Его унесли в медпункт, а потом приехала скорая.

На следующий день нам сообщили, что Кольки уже нет в живых. То, что со мной происходило, словами не описать. Чувства, начиная от стыда и страха и заканчивая запоздало вспыхнувшей любовью к Коле, одолевали меня очень долго. Мать водила меня к психологам, я пила сильные успокоительные. А однажды мне приснился сам Колька, который улыбнулся мне и сказал, что всё отлично, так и должно было быть. После этого мне стало легче.

Что это было, я так и не поняла. Что за таинственный человек был в снах Кольки, почему так странно умер мой друг в таком юном возрасте?

Однажды мы с приятелями на майские праздники отправились отдохнуть на дачу. Деревня, где она располагалась, примыкала к озеру. Ближе к вечеру было принято решение сходить искупаться. В нескольких десятках метров от дачи был выстроен довольно длинный деревянный пирс. Друзьям, конечно же, мигом пришло в голову прямо с него прыгать в воду.

Поразмыслив, я решила присоединиться к друзьям. Я подплыла к ним, и мы стали дурачится вместе. Через несколько минут я почувствовала, как кто-то едва заметно щипает меня за пальцы ног. Списав это на случайные касания, я заплыла подальше от берега, а приятели, наоборот, ближе к мостику. Отплыв на приличное расстояние, я махнула им рукой. В этот момент я снова ощутила то самое пощипывание. Стало не по себе. Водоросли здесь только у берега, да и рыбы не водилось. И тут я почувствовала, как кто-то обхватил мою лодыжку и потянул вниз. Я с головой ушла под воду и закричала. Вода попала в горло, и я начала захлёбываться. Я уже отчаялась спастись, когда это вдруг прекратилось. Я вынырнула и закашлялась.

На берегу друзья стали расспрашивать меня. Они были крайне удивлены тем, что я чуть было не утонула — я неплохой пловец. Только дома, придя в себя, я смогла рассказать все. Друзья переглянулись, а потом стали твердить, что на самом деле это была обычная судорога, а все остальное мне померещилось от испуга. Я была шокирована таким отношением с их стороны — ведь я чуть не умерла, а они не верят моим словам! В итоге мы рассорились, и я ушла побродить по окрестностям. Погуляв час-полтора, я подумала, что пора возвращаться, ибо скоро стемнеет. Дорога к дому лежала рядом с деревянным пирсом. Проходя мимо, я не удержалась и остановилась напротив него. В голову пришла мысль о том, что, возможно, друзья были правы, ведь у страха, как говорится, глаза велики, и мне все это только показалось.

Дойдя до края пирса, я присела. Солнце практически опустилось, и вода казалась черной. Вдруг в этой черноте стало вырисовываться нечто белое. Меня парализовал страх, когда под поверхностью воды показалось лицо — кажется, оно было женское, синюшное, и волосы колыхались вокруг него. Я истошно завопила и бросилась бежать, не оглядываясь. На мой крик выбежали друзья. Не сказав им ни слова и растолкав их в стороны, я забралась на чердак — своё обычное спальное место — и захлопнула люк. Вход на чердак имеет особенность — он расположен на потолке в центре комнаты. Поэтому, во избежание неудобств, лестницу на чердак поднимают наверх, когда наверху кто-то спит.

Немного отойдя от нервного возбуждения, я прислушалась. Друзья внизу продолжали застолье. Я чуть успокоилась и уснула. Пробудилась я оттого, что всё вокруг заполонила какая-то пронзительная тишина. Я открыла люк и спустилась вниз поглядеть, куда ушли приятели. Но внизу никого не оказалось. Я бросилась бегом к озеру.

Все четверо моих друзей лежали в воде вниз лицом. Было полнолуние, и тела их казались синими. Я бросилась к ним, но они уже не дышали...

Следствие не выявило каких-то признаков насильственной смерти. Решили, что все слишком сильно напились, кто-то начал тонуть, другие попытались его спасти, стали цепляться друг за друга и так все вместе и потонули. А я с тех пор я избегаю водоемов. Даже дверь ванной запираю на ночь на замок.

Было мне с подружкой Светой лет по пятнадцать, и любили мы встретиться у Светкиного дома и пойти погулять по городу, иногда сидели на лавке возле подъезда и болтали обо всем и ни о чем.

Я помню холодный ветреный февральский день, когда мы сидели со Светкой на лавке у подъезда, а у соседнего подъезда собралась толпа женщин в черных платках, а несколько мужчин вынесли гроб и поставили на заранее приготовленные табуретки у подъезда.

Женщины причитали и плакали. Мужчины склонили головы в знак скорби по усопшему. На вынесенной фотографии с черной лентой мы с подругой узнали отца нашего общего знакомого, Антона. Потом мы и Антона в толпе разглядели, осунувшегося, бледного как смерть, и мать его рядом плакала, а бабки ее утешали. Нам со Светкой стало так не по себе, что мы решили спрятаться в подъезд. И вот когда мы уже открыли дверь подъезда, услышали голос батюшки, который отпевал покойника. Мы развернулись и направились к скорбящей толпе. Позже, обсуждая случившееся, ни я, ни Света не смогли объяснить, что на нас тогда нашло. Но вот мы молча подошли к толпе и стали слушать монотонные молитвы священника. В какой-то момент, глядя на желтого покойника, лежащего в гробу, я поймала себя на мысли, что у меня напряжены мышцы лица. До боли. Я осознала к своему ужасу, что улыбаюсь!

Я тут же поспешила прикрыть рот шарфом и глянула украдкой на подругу в поисках поддержки. Каково же было мое удивление, когда я увидела на ее лице широченную улыбку. А в глазах у нее стояли слезы отчаяния. Я схватила ее за руку, и она мне сквозь тихий смех сказала, что не может с собой справиться. И начала хихикать, прикрывая рот, в то же время у нее были такие испуганные глаза. Мы в быстром темпе ретировались. Отошли за угол дома и дали волю эмоциям. Мы смеялись до икоты, а ледяной ветер доносил до нас обрывки фраз священника. Придя в себя и утерев слезы, мы вышли из-за угла дома (внимания на нас никто не обращал — не заметили, что с нами творилось) и увидели, что ветер сорвал бумажку с молитвой со лба покойника, когда батюшка пытался ее закрепить. Бумажка заметалась в потоке ветра, и все ее начали ловить, бегать за ней вокруг гроба... ловили все, кроме нас со Светкой, потому что мы снова убежали за угол, и истерика продолжилась. Бумажку скорбящие так и не поймали, гроб погрузили в грузовик, и процессия направилась в сторону кладбища. Мы, отдышавшись, вышли из-за угла дома и направились к Светкиному подъезду, делясь по пути впечатлениями о произошедшем, как вдруг подул сильный ветер, и прямо мне на ногу упала какая-то бумажка, зацепилась за шнуровку ботинка. Я пригляделась — а это была та самая бумажка с молитвой, которую все ловили. Идти на кладбище за процессией жутко не хотелось (она была уже далеко). И мы не додумались ни до чего лучшего, чем положить бумажку с молитвой в почтовый ящик Антона.

Со временем случай забылся, но несколько лет спустя, когда я училась в колледже, произошла трагедия с моим сокурсником. Он провожал девушку домой, и на обратном пути его сбила насмерть машина (пьяный водитель на «Волге» въехал в толпу ожидающих автобуса людей прямо на остановку — восемь человек погибло, и сокурсник — Саша — был среди тех несчастных). Так вот, когда Сашу отпевали в церкви, присутствовала вся наша группа. Я стояла недалеко от гроба и смотрела на бледное осунувшееся лицо Саши, на синюю плохо прикрытую полосу на его продавленной шее (машина переехала его в районе шеи и по ногам). Мне было очень жалко этого парня. Рядом со мной стояла одна сокурсница и, держа меня за руку, тихонько всхлипывала, утирая слезы. И тут все повторилось — то есть опять эта улыбка, опять смех, и сокурсница тоже начала смеяться. Стараясь сдерживать дурацкий смех, мы спешно вышли из церкви на улицу. Закрыли лица руками и беззвучно содрогались от раздирающего нас хохота. Подошла наша преподавательница и, думая, что мы плачем, обняла нас сзади и сказала какие-то слова утешения.

После этого случая стараюсь на похоронах не присутствовать и в церковь хожу редко.

Я вышла замуж за очень любимого человека и через год родила дочь. Случилось так, что мне потребовались деньги, и я решила продать свое свадебное платье. Я написала объявление, и вскоре к нам пришли две женщины, которые попросили меня показать им мой подвенечный наряд. Эти женщины почему-то были одеты в чёрное, и от этого мне стало как-то не по себе. Тем не менее я все-таки показала им свое платье. Видимо, размер подходил, а само по себе платье у меня было очень красивое. Они сказали, что покупают мой свадебный наряд, потом одна из женщин спросила, сохранились ли у меня от свадьбы туфли. Я принесла им еще и туфли (их я не носила из-за высоких каблуков). В общем, у меня купили все, в чем я венчалась: платье, фату, перчатки и туфли. Засовывая все это в сумку, женщина тихо сказала другой — видимо, она думала, что я не слышу, но слух у меня очень хороший: «Ну вот, теперь хоть схороним, как надо». От ее слов у меня все внутри похолодело, но я не отобрала свои вещи и вообще промолчала, так как в тот момент очень нужны были деньги. Потом мне стало известно, что на соседней улице были похороны восемнадцатилетней девушки, которую, судя по описанию, похоронили в моем свадебном наряде.

Через некоторое время после похорон мне во снах стала являться молодая черноволосая девушка в моём свадебном платье, которая преследовала меня. Она ничего не говорила, только срывала с себя одежду — фату, туфли, само платье — и пыталась их на меня надеть, будто желая вернуть мне всё это. Я убегала как могла, но в иных снах ей всё-таки удавалось обрядить меня в мои бывшие свадебные вещи, которые она снимала с себя. В этом же месяце у меня начались сильные боли. Пошла на обследование — обнаружилась быстро растущая опухоль в горле. Врачи сказали, что оперировать поздно, а бабушки-знахарки, все как одна, отказывались меня лечить. Одна так вообще, увидев меня, ляпнула: «Уже мертвечинкой несет, не возьмусь, а то за компанию вместе в гроб ляжем». А вчера я подслушала, как моя мать сказала подруге, что, по словам врачей, я долго не протяну...