Подруги-друзья, произошло знаменательное событие-я шизанулся, на самом деле нет, хотя как знать, короче, вчера я наконец послушал целиком второй струнный квартет Мортона Фелдмана.
Наверное каждый человек, интересующийся современной академической музыкой, слышал про него, но слушал вряд ли, потому что это 6 часовое произведение, и очень трудно представить состояние в котором ты решишь его послушать, так вышло, что я вчера был именно в той кондиции, когда понял, что пора.
Это был и правда удивительный опыт, по истечению шести часов я хотел большего, а не меньшего. Мое чувство времени изменилось, я был сосредоточен на том, как музыка менялась от ноты к ноте и аккорду к аккорду. Создалось живое, дышащие взаимодействие, которое простиралось по всей своей длине. Ты на самом деле не слушаешь эти произведения, ты живешь через них и вместе с ними. В отличие от эмбиентной музыки, детализация и строгий контроль Фельдмана делают работы умственно захватывающими, музыка не становится фоном, а становится воздухом, которым ты дышишь.
Композиции Фельдмана не навязывают себя вам, отказываются кричать о своем значении или важности-даже о своей продолжительности, но главное сопротивляется вашим попыткам предсказать, что может произойти дальше. Его музыка полна повторений, и все же ничего никогда не повторяется. Тут есть связь с ранними минималистскими методами Стива Райха, старшего товарища Фельдмана, где слушатель наблюдает за постепенными фазовыми изменениями.
Под повторением, я имею в виду, что отдельные аккорды, текстуры и ритмические идеи повторяются, но они никогда (или очень редко) не одинаковы.
Я думаю, можно сказать, что произведение является апофеозом концепции модальных ладов Дебюси. Тут есть поразительно тональные переходы, чередующиеся с более хроматическими, а так же сильные контрасты громкого и тихого и даже быстрого и медленного, которые повторяются один или два раза, прежде чем перейти в совершенно другую ячейку-может быть, вы узнаете оригинальную ячейку, когда она снова появится через час или два, а может быть и нет. Особенно для меня удивительно что такая длинная композиция, полностью избегает дроуновых приёмов, что даёт уверенность в искренности задумки и необходимости именной такой продолжительности.
Я предполагаю, что одна из целей Фельдмана заключалась в том, чтобы превратить время в пространство, сделать так, чтобы время ощущалось не как линия, а как пейзаж, в который попал слушатель. Сам же Фельдман был особенно очарован узорами восточных ковров, и он провел часы, внимательно изучая их, стремясь перенести этот процесс в звуковую область.
Думаю многие скажут, что шесть часов-это исключительно долгое время и можно представить, что, скажем, шестичасовой альбом Дуа Липы достигнет примерно того же эффекта. Я не соглашусь, Фелдман по мере развития работы стремится сбалансировать музыкальное и физическое напряжение, он не только знает, когда двигаться дальше и менять текстуру и характер, но и когда концентрация внимания и фокус слушателя становятся опасно низкими.
Ещё по поводу длительности, Джон Кейдж, абсолютный рекордсмен по длинным сочинениям, как-то говорил, что музыка обычно считается музыкой, потому что она говорит с вами, инициирует нечто вроде общения между человеком и другим. Вот именно этим Фелдман, в сущности, и занимается. В то время как типы звуков, которые интересовали Кейджа, такие как шум города, капля воды или тикание часов, были для него красивыми, потому что они не разговаривали с ним.