Линия Горизонта टेलीग्राम पोस्ट

Глава двадцать вторая. Карточный домик.

То, что я считал риском, быстро стало реальностью. Менеджер одного проекта вскоре ушёл. Причем сделал это двумя днями без передачи дел. Однако через несколько месяцев позвонил мне и извинился, что сделал так резко. Объяснил, что в тот момент ему предложили интересную работу с переездом в другой регион. Благодарил, что я обучил его. И сейчас это открыло для него много возможностей, о которых раньше он даже не мечтал. Также сказал, что отказался бы от этого предложения, если бы не мои разногласия с партнёром. Парень был обеспокоен вероятностью отсутствия перспектив. А так как содержит жену и двоих детей, не мог рисковать. Сказал, что опасался, что я не отвечу на его звонок и не стану больше общаться.

Я мог так сделать, наверное. Провалиться в детство, включить обиду и не отвечать на звонки и сообщения. Но какой смысл? Что бы дало мне такое состояние жертвы? Я понимал, что у всех своя жизнь. И если человек видит угрозу для стабильности своей семьи, то, имея возможность, выберет безопасность. Да и в общем я был рад за него. Он смог использовать накопленный опыт и смог его применить. Не спрятался от разговора, понимая корявость ситуации, а сам позвонил и объяснился.

У менеджера второго проекта возникла демотивация. Сначала он перестал звонить мне, для проведения наших планёрок, затем перестал оперативно отвечать на сообщения клиентов, которые интересовались техникой. Из этого можно было сделать вывод, что мысленно он уже в процессе поиска нового места. Я понимал, что давить на него смысла нет. Это даст ему повод уйти одним днём, поэтому просто сообщил о ситуации партнёру, договорившись, что по возможности сам буду отвечать клиентам на сообщения и давать им номер его телефона.

По аудиторам-мошенникам я нашёл нескольких адвокатов по экономическим спорам, бывших убэповцев, из региона, в котором было зарегистрировано наше юрлицо. (Несмотря на то, что наш склад был в Москве, юрлицо было зарегистрировано в одном из городов золотого кольца). Пообщавшись с адвокатами, мы узнали, что такая схема появилась недавно. И многие платят шантажистам.
Также, осознавая риски того, что могу потерять деньги, связался со своим прежним партнёром по бизнесу, который был до 2018 года. Объяснил ситуацию, попросил дать маршрут возможных действий. Бывший партнёр владел аудиторской фирмой. Мы не общались последние несколько лет, и я думал, что он не захочет общаться со мной. Однако тот не стал вспоминать прежние обиды и понял ситуацию, привлёк для помощи своего лучшего аудитора. Несмотря на то, что больше чем консультацией ребята помочь не смогли, эта консультация придала уверенности, а это было важно.

Ситуацию в конечном итоге нам удалось решить при помощи налоговой, в которой зарегистрировано юрлицо. Налоговую напрягало наше присутствие. Точнее, стало напрягать по причине таможенной проверки. Таможня дёргала налоговую. Мы стали красной тряпкой для ИФНС. По счетам ходили существенные для того региона средства, но при этом нашего фактического присутствия в регионе не было. В общем, налоговая пообещала не давить на нас при выполнении двух условий. Первое - мы должны предоставить все имеющиеся документы по тем сделкам, и нашаналоговая сама будет разбираться с налоговой юрлица, которое выкупили аудиторы. И второе - мы перестаём доставлять им неудобства. Либо переводим наше юрлицо из этого региона в другой, либо ликвидируем его. Мы согласились со вторым вариантом. Это позволяло избавиться от всего вероятного геморроя в будущем. Тем более когда налоговая сама заинтересована в ликвидации. Через некоторое время вопрос был решён.

Я находился в эмоционально подавленном состоянии. Несмотря на то, что основные острые углы в отношениях с партнёром сгладить удалось, я бал расстроен. Вытягивающее энергию ощущение обесценивания вложенного времени и сил. Ведь последние несколько лет я делал все ставки на работу с этим партнёром. Раскрыл его сильные стороны, придумал продукт, собрал команду и вложил деньги. Я не создал себе подушку безопасности в виде нового параллельного проекта, как это сделал он.

Сначала это переносится проще, но со временем хождения в такой обуви боль усиливается. Появляются травмы. Ходить становится невозможно. Мысли о боли начинают занимать очень много места в голове. Иногда на время удаётся отвлечься, а затем снова возвращаешься к этому.

Так получилось и с моей эмиграцией. Я отвлекался на время, но ситуация постоянно давила. В какой-то момент поддался импульсу. Как и в нашем бизнес-проекте с партнёром, где триггером стали сложности в бизнесе, и не возникли бы одни, возникли бы другие. Так и в моей жизни. Если бы не ситуация с походом в миграционную службу, то возникла бы другая. Это было предрешено, процессы были запущены раньше.

Позже нам удалось с партнёром проявить мудрость, сдержать эмоции и спокойно обсудить условия расхода. Мы договорились о том, что закупаем ещё одну новую позицию. До этого момента мы иногда думали попробовать завозить в Россию экскаваторы, но, не зная рынок спроса и поведенческий фактор клиентов, не решались. А тут раз мы всё равно расходимся, то можно напоследок рискнуть. Договорились купить и продать новый вид техники. Также договорились распродать все складские остатки. Я, пообещал партнёру не поднимать вопрос возврата моих денег до полного окончания таможенной проверки и решения ситуации с мошенниками-аудиторами.

Был ещё один риск - демотивация команды. Ребята, узнав, что мы планируем разойтись, стали поглядывать на сторону в поисках новых мест работы. И, соответственно, это влияло на их вовлеченность в рабочий процесс. Поэтому партнёр, в свою очередь, пообещал в случае ухода команды самостоятельно продать технику. Мы договорились, что остаёмся вдвоём до конца и полного решения всех вопросов.

Глава двадцать первая. Кризис партнерства.

Оглядываясь назад, я признаю, что разговор на эмоциях был ошибкой. В такие моменты легко сказать то, что приведёт к потерям. Исправить это потом очень сложно.

Я решил провести общее собрание команды. В присутствии всех разобрать ситуацию. Мы пообщались. Команда поддержала меня. Ребята уверяли, что останутся со мной, даже в случае раскола. Партнёр принял это и решил уйти в новое направление для себя. Пообещав не заниматься схожими проектами. Вот только пользы в этом для меня не было. Это было также ошибкой. Партнёр для меня был важнее команды, нас большее связывало. И потери для нас были больше, чем для любого из ребят. Стоило выждать время. Дать успокоиться себе и ему и спокойно разобрать ситуацию вдвоём.

Все три года нашей работы я был как бы продюсером для партнёра. Помог раскрыть его потенциал. Вложил в нашу с ним работу деньги. Собрал команду, которая продавала то, что он хорошо умел делать. Он занимался логистикой и сервисом. Привозил технику из Европы и восстанавливал в Минске. А я занимался развитием. Находил деньги под закупки, занимался маркетингом и продажами. Управляя командой, которую для этих целей собрал.

Работать без партнёра в этом направлении я не мог. Найти на расстоянии аналогичную ему замену фактически нереально. В нашей работе всё было основано на доверии. Я вкладывал деньги и не боялся, что они пропадут. Мы договаривались и соблюдали договоренности. Мы разделили границы и чётко соблюдали их. Я не вмешивался в бухгалтерию и производственные вопросы, зная, что партнёр решит их максимально эффективным способом. А партнёр не вмешивался в продажи, в маркетинг и в управление командой. Полностью доверяя эти вопросы мне.

Спустя время и успокоившись, я понял, что главное в совместной работе доверять и быть уверенным в партнёре. Не мешать друг другу. Не пытаться перехватить власть. Просто, искренне отдаваясь процессу, делать то, что нравится, вкладывая в это душу. Это и есть идеальное партнёрство. За три года мы прошли много испытаний. Но не смогли справиться с последними.

По сути, партнёрство как брак. Когда каждый из супругов делает максимально, что может, для общих детей. Так и партнёры. Каждый делает максимально, что может, для общего бизнеса. По статистике процент разводов составляет 65%. Причиной этого является моральная незрелость супругов на момент заключения брака. Так же и в бизнесе: причина расхода партнёров - незрелость. Если ситуация в бизнесе и браке ровная, то сохранить отношения проще. Но когда начинает штормить, просыпаются комплексы, включаются эмоции, возникают ошибочные личные проекции. И чем менее осознанна личность, тем больше рисков оказаться в зависимости от внутренних комплексов.

Так же, как и в зрелом осознанном браке, в бизнесе важно доверие. Так же, как и в браке, важно никого не допускать в отношения партнёров. Всегда найдутся советчики со своими рекомендациями, видящие ситуацию поверхностно, не зная глубины. Возможно мотивируемые своей личной выгодной. Это могут быть супруги партнёров, могут быть сотрудники. И таковые нашлись, пока мы были без связи.

Главное не терять контакт друг с другом. Размышляя о том, что привело к такой ситуации, понимаю, что стресс, вызванный таможенной проверкой, или стресс, вызванный попыткой мошенничества со стороны аудиторов, - это был лишь катализатор, который ускорил процесс. А причиной раскола стала потеря коммуникации на четыре месяца моего ареста. Когда каждый из нас оказался наедине со своими мыслями и страхами без возможности поговорить и синхронизироваться. Вследствие этого процесс был запущен и если бы не одни катаклизмы, то возникли бы другие.

Главной причиной стал обрыв коммуникации. Можно копнуть ещё глубже и задаться вопросом, а что привело к этому? Мой арест? Мой необдуманный поход в миграционную службу? Но и это не причины, а следствие. А основная причина связана с отъездом семьи и моим вынужденным одиночеством. Я не смирился с потерей семьи. Семья была для меня главным. Каждый день я испытывал боль. Это всё равно, что ходить в обуви не своего размера. Она давит, натирает мозоли.

Глава двадцатая. Снова о бизнесе.

Одновременно с приездом Влада ко мне бизнес снова оказался в зоне турбулентности.

Только мне показалось, что от таможенной проверки мы отстрелялись, как прилетел новый сюрприз. Один из клиентов, который в течение года приобрёл у нас несколько тракторов, решил избавиться от своего юрлица. Притом сделать это не путём ликвидации, а путём продажи общества специализированной аудиторской фирме за счёт смены состава учредителей.

Ребята-аудиторы, выкупившие юрлицо, решили с нами поиграть и подали в налоговую уточнённую декларацию по НДС с корректировками, исключив из неё сделки по приобретённой ранее у нас технике. Если бы налоговая приняла корректировки, то задолженность по оплате НДС легла бы на нас. Тогда мы попали бы на сумму более четырёх миллионов.

Мы связались с менеджером, который со стороны клиента вёл сделки, тот ожидаемо ответил, что не в курсе ситуации. Юрлицо продано и что происходит в нём сейчас, он не отслеживает. Но обещал во всём разобраться. Параллельно мы связались с лизинговой компанией, через которую клиент покупал у нас технику. Нас соединили со службой безопасности. В процессе разговора выяснилось, что недавно техника пропала из системы слежения. Вследствие того, что клиент оставался должен лизинговой, это их напрягало и было подозрение на мошенничество. Эсбэшники лизинговой сами планировали идти по цепочке сделки и найти продавца, то есть нас. Поэтому хорошо, что объявились мы сами.

Через день после общения с лизинговой вышел на связь представитель аудиторской фирмы. И предложил нам заплатить за то, чтобы они не вносили корректировки в НДС по нашим сделкам. Но запросил за это вознаграждение в один миллион. На наши аргументы о том, что сделки реально были, ответил, что это не его дело. Они просто купили это юрлицо. Очевидно, что это была попытка развода.

Очень неприятный сюрприз и новый стресс. Только что закончилась проверка ФТС, о результатах которой мы беспокоились, как возникла эта ситуация. Поддаваться на шантаж и платить было нельзя. Это не гарантировало бы нам того, что в будущем таких попыток не будет. Наоборот, заплатив один раз, мы бы дали понять, что это прокатило, что нас можно доить. Тем самым бы оказались заложниками.

Находясь на расстоянии от России, мне сложно было лично влиять на процесс. В проект были вложены мои деньги, в сложившейся ситуации это держало меня в напряжении. Я понимал, что в случае проблем могу потерять их. Было ощущение, что оказался в тисках. Наше юрлицо было оформлено на доверенного человека партнёра. Мои вложения были под честное слово, и юридически инвестиции оформлены не были. После истории моего ареста я стал остро чувствовать свою уязвимость, варился в состоянии стресса и ощущал себя заложником. Накручивал себя, домысливая вероятные негативные сценарии. В такие моменты начинал сомневаться в партнёре.

Партнёр сам находился в сложном положении. Под угрозой была его личная безопасность. Ещё во время таможенной проверки был риск того, что к ситуации может подключиться УБЭП. В этом случае возникали риски лично для него. Вдобавок, сейчас непонятная история с лизинговой и аудиторами. В случае, если со стороны покупателя мошенничество, геморрой возник бы для всех. Думаю, что, в свою очередь, он накручивал себя. Сомневался во мне и был уверен, что пострадает он один. Потому что я недосягаем, находясь в другой стране.

Мы оба были на взводе, и как-то в ходе разговора, впервые за всё время совместной работы, между нами произошёл сильный конфликт. На эмоциях наговорили много лишнего друг другу. Предъявив накопившиеся за время работы претензии. По реальным, а по большей части выдуманным причинам. Задели друг друга за живое и по итогу разговора приняли импульсивное решение закрыть проекты и в целом прекратить наше сотрудничество…

Ребята, с наступающим Новым годом!

Глава девятнадцатая. Влад.

В конце ноября Влад приехал в Кордобу. Я строил планы, думая о том, что смогу наверстать упущенное в его детстве время. Мы сможем много общаться и стать друг другу ближе. Прилетев в Буэнос-Айрес,а дальше на междугороднем автобусе приехал ко мне. Встречая его на автовокзале, я обратил внимание, как он вырос. Став примерно одного роста со мной.

Я заметил, как сдержанно он держался. Он был закрыт и немногословен. На мой вопрос, почему решил уехать из России, ответил, что устал от всех и хочет побыть один. И вообще две недели, проведённые в Грузии по дороге сюда, были для него идеальными. Там он фактически не выходил из дома. Лишь вечером отправляясь в ближайшую палатку купить еду. Ко мне решил приехать, потому, что так проще. Я уже обустроился, и ему не нужно тратить на это силы и время. Конечно, я предполагал более сентиментальные причины.

Я не знал, как себя с ним вести. Он всё время был эмоционально зажат, чрезмерно сдержан. Я не мог понять, что ему нравится, а что нет. Поначалу пытался расшевелить, брал с собой в кафе. Несколько раз мы ездили играть в боулинг. Как-то я взял его с собой в гости в русскоязычную семью. После той поездки он сказал, что для него лучше быть одному дома и просил в следующий раз ездить без него.

Находясь дома, он стремился избегать общения, и лишь изредка мне удавалось застать его на балконе, выходя покурить. Пользуясь моментом, старался поговорить. Такое ощущение, что практически ничто ему было не интересно. Целыми днями он сидел в своей комнате за компьютером. Наверное, это единственное, что его интересовало. Он рассказал, что вместе с другом делает онлайн проект. Биржу по продаже валюты для онлайн игр.

Как-то в беседе он сообщил, что его отчислили из университета. Что он вообще не видит смысла там учиться, так как знания, которые необходимы ему, сможет получить на курсах. Однако пообещал, что к следующему учебному году подберёт институт с дистанционной формой обучения и снова поступит.

Часто он говорил, что разочарован в отношениях между мужчинами и женщинами. Что видел много конфликтов между мной и мамой и решил, что семья ему не интересна.
Он избегал общения с мамой и бабушкой. Иногда мне приходилось просить его позвонить или написать им. Также он не хотел общаться с младшими. Я спрашивал, хотел бы он увидеть кого-то или поговорить. Отвечал, что нет. Мне было непонятно его поведение и отношение. Как будто был обижен на всех родных. Как будто разочарован в жизни. Как будто ничто больше не интересно ему.

Ужинать и обедать он предпочитал в одиночестве в своей комнате. Я пробовал договориться с ним, чтобы совместная еда была нашей традицией. Мы пытались. В такие моменты он сидел в наушниках, смотря на экране телефона японские аниме мультфильмы. Несколько раз были ситуации, когда во время еды он неожиданно резко вставал и уходил из-за стола. Я спрашивал, что случилось, но не получал ответ. Было похоже, что он сильно эмоционально травмирован. Несколько раз я пытался приобнять Влада, но реакция была странной. Он как будто пугался и впадал в ступор. При этом во время общения он очень грамотно излагал свои мысли. Приводя аргументы в пользу каких-либо своих выводов Создавалось впечатление, что я говорю не с девятнадцатилетним парнем, а с абсолютно взрослым и осознанным человеком. Вообще странное создавалось впечатление. Он был не по годам умён, но при этом эмоциональный интеллект был его слабой стороной.

Со временем я решил предоставить ему свободу и перестал вникать в его дела. Чтобы у него был повод выйти из дома, приобрел ему абонемент в фитнес-клуб и оплатил занятия с персональным тренером.

Когда Владу исполнилось восемнадцать, я попросил моего друга, владельца автошколы, обучить парня вождению.

В таком общении сложить представление о том, какой он стал, было сложно. Поэтому я удивился и не мог понять, почему Влад решил приехать именно ко мне.

Как-то в июле, ещё находясь в тюрьме, разговаривал по телефону с женой. Она рассказала, что умер родной отец Влада. Спрашивала, что я думаю, по поводу того, чтобы она вместе с сыном поехала на похороны. Тот много лет не общался со своим отцом. У отца была новая семья и дети, рождённые в ней. Общения с сыном он избегал. Но я ответил, что лучше поехать. Это похороны родного отца и потом, возможно, Влад будет жалеть, что не попал на них. А изменить что-то будет поздно.

Сейчас, обернувшись назад, я понял, что Влад всё время как будто был немного в стороне от нас. В отличие от младших детей, которые всегда были рядом. Он словно жил посередине между нами и бабушкой.

И вот сейчас он должен приехать в Аргентину. Но почему именно ко мне? Ведь я так и не смог заменить ему отца и почти не знаю его. Помню лишь маленьким.
А каким он стал сейчас, для меня загадка…

Глава восемнадцатая. Сын жены.

Как неожиданно поездка к православной часовне стала моей исповедью о прошлом.
Безумно жаль, что сейчас я не могу попасть внутрь. Встать рядом с иконами. Почувствовать успокаивающий аромат воска. Закрыть глаза и в мыслях поговорить с Богом.
Но даже находясь рядом, чувствую, как будто сбросил тяжелый камень.
Я только что вспоминал о бизнесе и о ребятах. А сейчас, хочу снова мысленно вернуться к семье.

Через месяц после моего освобождения жена сообщила, что её сын собирается приехать ко мне.
Совсем неожиданно. С одной стороны, приедет фактически родной человек. С другой стороны, тот, от кого я меньше всего ожидал это. Мы мало времени проводили вместе, и у нас не сложилось доверительных отношений.

Я решил вспомнить, как познакомился с сыном жены. И о том, как складывались наши отношения. В тексте будет много упоминаний о ней и о нём, поэтому я присвоил им имена. Реальные или вымышленные, пусть будет загадкой.

Помню день, когда познакомился с Владом. Вера жила с сыном у своей матери, недалеко от Борисовских прудов. Мы были знакомы всего неделю. Я заехал за Верой, а она попросила взять семилетнего сына на прогулку с нами. Втроём мы отправились на пруды. Влад взял с собой мячик. Мы с Верой были увлечены друг другом и о чём-то беседовали, а мальчик играл неподалёку. Иногда я брал мяч и кидал ему. Он что-то спрашивал у меня, я что-то отвечал. В тот момент даже не мог представить, что нас ждёт общее будущее.

Мы познакомились с женой в 2011 году. Первое время мне было сложно принять женщину с ребёнком. У меня была своя разгульная жизнь. Мне было тридцать и нравилось жить одним днём. Я тусовался, бухал и не хотел ничего менять. Я не был готов брать на себя дополнительную ответственность.

Через месяц после знакомства Вера переехала ко мне в съёмную квартиру на Пролетарскую. Каждое утро она рано просыпалась и ехала к своей матери собрать и проводить сына в школу. На выходные она забирала его к нам. Так мы прожили девять месяцев. Потом моя бабушка, которая жила в одном районе с матерью Веры, уехала на лето на дачу. Мы поселились в её квартире и туда же забрали сына. Лето прожили там.

В октябре возникла ситуация, в результате которой мы с Верой разошлись. Но не надолго. За год мы так прикипели друг к другу, что не смогли жить раздельно. Снова сошлись. Я сделал ей предложение и только в тот момент принял сына. Понял, что теперь он часть нашей семьи и я несу за него ответственность. Запретил Вере обращаться в суд, чтобы принудить отца мальчика платить алименты. Ведь теперь я отвечаю за Влада, и значит мы обойдёмся без чьего-либо участия.

После свадьбы мы переехали к матери жены, где все вместе жили год. Через год я купил трёхкомнатную квартиру в том же районе. Вера с бригадой строителей сделала хороший ремонт. Для Влада оборудовали отдельную комнату. Родилась наша общая дочка. Дочка спала в комнате с нами, сын какие-то дни проводил в своей комнате у нас, а какие-то у бабушки.

Ещё через год жена забеременела снова. В тот период у нас были сложные отношения. Мы часто ругались. Я думал приобрести себе отдельную квартиру и переехать. Однако, узнав о беременности, поменял планы. Решил купить загородный дом, чтобы дети жили на свежем воздухе. Мне было принципиально, чтобы свои первые дни наш сын встретил уже в новом жилье. Это удалось, и новоселье состоялось за неделю до рождения малыша. Однако после переезда за город Влад стал проводить меньше времени с нами. Ему неудобно было ездить в школу из загородного дома. Поэтому приезжал к нам на выходные, а в будние дни жил у бабушки в Москве.

Мы уехали из России в 2018 году и я запомнил его таким, в возрасте пятнадцати лет. Он учился в хорошей московской школе. А мы не знали, как дальше будет складываться ситуация. Как и не знали, сколько времени и где будем жить. Поэтому он остался в Москве, находясь у бабушки, продолжая учиться в школе. Последние три года я видел его всего несколько раз. Иногда общался с ним по вотсап поручая небольшие просьбы. Купить телефон дочери, помочь маме или что-то подобное.