Сегодня в РБК опубликовано большое интервью с Даниилом Егоровым, главой ФНС. Интервью с ним всегда интересно читать. Кстати, он юрист по образованию.
— Как вы отбираете отрасли для более пристального анализа?
— У нас есть инструменты контроля — например, НДС, где есть проблема вычетов. Мы знаем отрасли, в которых работают налогоплательщики — условные выгодоприобретатели схем. То есть мы можем распределить этот схемный вычет (1%) по отраслям. Кроме того, если кто-то пользуется схемой по НДС, логично предположить, что он будет сразу пользоваться схемой по налогу на прибыль. Далее, есть риск, что заработная плата будет идти через неучтенные средства. Значит, надо наблюдать, нет ли аномалий в зарплате, которые создают риски для НДФЛ и для страховых взносов.
А дальше мы должны оценить ресурсы на то, чтобы минимизировать этот риск. Давайте наденем на вас китель налогового инспектора и представим, сколько нужно потратить ресурсов, чтобы выявить искажения, которые могут возникнуть в наличном денежном обороте. Мы потратим огромное количество ресурсов, а шоков можем вызвать достаточно много. Надо взвешивать, где ты можешь потратить минимальное количество ресурсов с максимальным эффектом. То же самое происходит и в контрольной работе.
Всегда приходится искать баланс, куда и как направлять силы. Поэтому мы сначала проводим анализ, выявляем риски и работаем с отраслью. Те, кто особо агрессивен, подвергаются более серьезному контролю. Если мы видим, что отрасль выходит на удобоваримое плато с точки зрения платежей, она переходит в состояние постмониторинга. Среди всех налогоплательщиков мероприятия провести не получится, но одним элементом можно повлиять на тех, кто пользуется схемами: они начинают думать: «Со мной такое тоже может произойти.
— На фоне санкций увеличился запрос на редомициляцию бизнеса — переезд из-за рубежа в российскую юрисдикцию. Вы видите приток налоговых поступлений от компаний, которые редомицилировались?
— Естественно, они увеличиваются. У нас сейчас около 277 компаний, которые переехали. С точки зрения количества это немного. Но это крупнейшие холдинги страны. 141 холдинг переехал в этом году. Это востребованный инструмент, который дает эффект. Ниже ли у них база по дивидендам и капиталу? Да, ниже. Но ее раньше у нас вообще не было.
—С 2021 году обсуждается право ФНС оперативно блокировать активы в качестве предварительных обеспечительных мер для бизнеса. Минфин включил этот пункт в «Основные направления бюджетной и налоговой политики» на 2024–2026 годы. Значит ли это, что инициативу планируется реанимировать?
— Да, она включена в этот документ. До 50 млрд руб. оказываются вне налогообложения из-за определенных действий недобросовестных налогоплательщиков. Когда мы начинаем проверку, то, скорее всего, это не просто так. Если несколько лет назад мы сначала открывали проверку, а потом разбирались, что происходит в компании, то теперь мы открываем, если у нас есть для этого мотив, то есть по системе риска есть существенные нарушения. За девять месяцев прошлого года мы провели 8 тыс. проверок, в этом — 4 тыс. По всей России 4 тыс. выездных налоговых проверок: наверное, это уже о чем-то говорит. Пусть к концу года их будет 6–7 тыс. проверок. Очевидно, что неуместно говорить о поголовном налоговом терроре, когда мы выходим с проверками.
После начала проверки некоторые налогоплательщики, понимая, что запахло жареным, начинают выводить активы. Мы это наблюдаем, но инструмента, чтобы на это реагировать, у нас нет. Это серьезное явление. 50 млрд руб. — это немаленькие деньги. Значит, нужен инструмент ретроспективного условного государственного залога. За время обсуждения он сильно изменился. Теперь это условный залог не на момент возникновения налогового обязательства, а на момент открытия проверки. Это обеспечительная мера для предотвращения вывода имущества — основных средств. При этом бизнес работает так же, как работал.
Полностью интервью можно прочесть на сайте РБК.
