Слесарь по насосам, старший мастер и дежурный электрик собираются за столом прямо в восемь утра и ну давай увольняться. "Всё, надоело, — говорит дежурный, — пишу заявление и ухожу". "Всё развалилось, — говорит старший мастер, — все бегут, в понедельник в отделе кадров четверо обходные подписывали". "Знакомый уволился, так у него сейчас бизнес — две говновозки, водителя нанял, три тысячи берет", — говорит слесарь по насосам. И бесконечный разговор по кругу, дым столбом, десятая кружка чаю, время двенадцать дня.
"Всё, решено, до апреля доработаю и уволюсь", — говорит дежурный электрик.
Одно и то же, который уже по счету год. Впервые он мне сказал, что доработает до апреля еще в 2004-м. "Куплю Газель и уволюсь". "Взял бы, да и уволился уже", — думаю я. Хрен мы куда отсюда денемся. Меняется жизнь, меняется мода, меняется власть, а тут в дежурке окон нет, и не ясно, день ли вокруг, или ночь, лето или зима — два стола, чайник, стенд с плакатами и схемами, раковина и пульт потолочного освещения, сорок пять выключателей. Раньше крысы жили, но куда-то ушли.
А мы привычно торопим жизнь, быстрее бы обед, быстрее бы домой, быстрее бы выходные, быстрее бы отпуск, быстрее бы пенсия, быстрее бы... прожить эту хуйню и забыть. Как сказал классик, если понимаешь, что между смертью и точкой, где ты сейчас, осталась только ровная как каток гладь времени, велика ли разница, сколько времени ты будешь по ней скользить?
Начальник участка звонит, — залили 87Б насос. Какой по счету начальник участка мне это сообщает? Четвертый? Пятый? Сколько раз за двадцать пять лет заливали этот несчастный двигатель? Десять? Сто? Даже аварии какие-то неинтересные, ничего нового. Видел я всё, и это всё — суета сует и томление духа. Скучно, господа.