В ноябре в фейсбуке много видела про спектакль «Солнечная линия», который в Ереване поставил режиссер Роман Феодори на Наталью Еприкян и Александра Гудкова.
В Алматы своя «Солнечная линия» тоже есть (в первый раз, по-моему, пьесу поставил еще ARTиШОК – в конце 2019 года ее сыграли Анастасия Тарасова и Дмитрий Копылов) – премьера спектакля режиссера Дмитрия Гомзякова была еще в начале июня. Я посмотрела его только полгода спустя.
Это продюсерский проект актрисы Айсулу Азимбаевой, главные роли в спектакле играют она сама и актер Аскар Ильясов. Показы идут на сцене Almaty Theatre: самая пафосная сцена мегаполиса, участие кинозвезд – звучит как заявка на популярный коммерческий спектакль.
Антрепризы, тем более качественной, в Алматы почти нет. Формально под это определение подходят, к примеру, Stages и Şam. Теперь еще и «Солнечная линия» – как отдельный проект, без бренда театра.
Интересно, что из двух локальных антреприз, что идут на сцене Almaty Theatre, обе – по пьесам Ивана Вырыпаева (это я сейчас еще про «Конференцию» театра Şam). И это удивительно, потому что при всей популярности драматурга его сложно назвать массовым: линейная, понятная и доступная история – не совсем про него.
Драматургия (в большей степени ранняя, но и до сих пор) Вырыпаева – это про ритм. Тем более любопытно, что режиссер решает эту версию «Солнечной линии» вообще без дополнительных звуков, кроме голосов артистов. Зато визуально здесь целых два параллельных события: на экран транслируется киноверсия пьесы, а на сцене разворачивается театральная.
Это не лайв-видео (как в той же «Конференции», к примеру, или в «Персоне» у Гомзякова), а именно что отдельно снятый кинопродукт. И здесь происходит очень иллюстративное подчеркивание разницы актерского существования на сцене и в кино (опыт и там, и там есть как у Айсулу, так и у Аскара): на экране история конфликта персонажей эмоционально приглушенная, рассказанная через действие; перед зрителем – претенциозно преувеличенная, переданная интонациями.
Солнечная линия по тексту пьесы – это некая граница между героями, а также рубеж, который им предстоит переступить в отношениях. В спектакле эту линию режиссер проводит еще и между кино и театром, а ближе к финалу – стирает ее, когда усаживает пары исполнителей, экранную и живую, друг напротив друга. Получается очень красивая иллюзия слияния двух разных миров (у меня в канале уже была фраза «гомзяковские имитации» – так вот, это снова они, и они снова прелесть).
Сам финал – великолепно эффектный. После однообразной картинки на протяжении всего действия в нем включается все техническое величие сцены Almaty Theatre (здесь я передаю привет художнице по свету Кате Злобиной – звезда просто): раскрывается ее глубина, загораются десятки фонарей, а еще – впервые звучит музыка.
И на контрасте с ритмом этого заключительного эпизода приходит понимание, что в целом ритм вырыпаевской драматургии, красота и структурность текста пьесы – как будто растерялись. И получается, что в этой «Солнечной линии» тянет искать нарратив. А нарратива нет, потому что он там особо и не был задуман.
Поэтому если вам после просмотра, после того, как улягутся ощущения от красивых, разноплановых, медийных артистов, от режиссерских решений, громадности сцены, вдруг подумается – а о чем это все вообще было, вы не пугайтесь. Не разобраться – это нормально.
Из моей любимой рубрики «подслушано у зрителей». Передо мной в зале сидела пара, и женщина резюмировала мужчине содержание спектакля так: «две ебанушки друг друга нашли».
