Burning man 2024 🐝

Нужен световик для постоянной работы в новом парке волшебства. Опыт работы с пультом CodeV3 приветствуется.

Пишите
@pavels23

Подписывайтесь на канал моей сослуживицы. Там шикарно!

https://t.me/ptii4ka_and_storys

Уильям Берроуз у стены сада своей виллы "Мунерия", Танжер, Марокко, весна 1957 года. Билл набирал свои тексты "INTERZONE" и "WORD HOARD" с помощью Джека Керуака и Алана Ансена, собирая их одновременно с письмами "NAKED LUNCH", которые Аллен привез с собой из Нью-Йорка.

Фото и текст : Аллен Гинзберг

Давно обратил внимание, что у многих больших авторов есть история (возможно, вернее сказать «должна быть история»), изменившая все. Которая разделила жизнь на до и после, выполнила функцию инициации, превратила доселе обычного рядового человека в настоящего Художника. Оказывается, что и у Ильи Кабакова есть такая история:

«Дело происходит в Самарканде, самой крайней восточной точке нашей эвакуации. Я учусь в узбекской школе. 1943 год. После уроков мой школьный приятель, но который гораздо старше меня, предлагает перейти на другую сторону улицы, перелезть через забор и посмотреть “голых баб”. Я, еще маленький, не знаю, что это такое, но “за компанию” идти с ним согласен. Уже темнеет. Мы перелезаем через забор, а потом влезаем в окно первого этажа, стоящего за забором длинного здания.

Вот и “голые бабы”. Это развешанные по всей длине коридора натурные этюды маслом. Мой приятель начинает их пристально рассматривать, но вдруг внезапно исчезает в окне, забыв про меня. Я остаюсь один и с ужасом вижу, что из конца совсем уже темного коридора ко мне приближается что-то невыносимо страшное, похожее на огромную черную птицу. Я от страха не могу двинуться. Птица подходит ко мне и оказывается страшной старухой. Она хватает меня за плечо костлявой лапой и спрашивает, что я тут делаю?

Последующий диалог и следуемые за этим события полны вещей символики, в них все судьбоносно.

Я отвечаю, что “смотрю картины”. Старуха (не спрашивая, как я сюда попал): “И они тебе нравятся?” Ответ: “Очень” (чистая ложь, в коридоре темно, типичный для меня ответ по ситуации). — “А сам ты рисуешь?” — “Да” (такая же ложь). — “Так вот. Завтра у нас будет прием в художественную школу, приходи и приноси свои рисунки”. После чего я оказываюсь на улице, на свободе.

Сказочная история, как ей и положено, освещается совершенно будничным образом. Через дорогу от школы находилось здание, где временно располагалась приехавшая в эвакуацию Ленинградская Академия художеств (натурные “штудии” ее студентов висели в коридоре). У преподавательского “состава” были дети, которых надо было учить и лучше всего тут же, в этом здании. Поэтому решено было открыть художественную школу при академии. Не знаю, насколько широко и где по городу было объявлено об экзаменах в эту школу, но они должны были состояться как раз “завтра”. Страшная птица-старуха была будущим завучем этой школы и, как всегда в сказках, была необыкновенно добрым человеком, сделавшим для меня и для многих других очень много хорошего и все это в “те годы”.

События “назавтра” развивались следующим образом. Я вырвал из тетради в клеточку три листа и изготовил три рисунка (никаких рисунков у меня вообще не было). Я нарисовал на первом простым карандашом атакующую конницу, на втором танковую бригаду, на третьем эскадрилью бомбардировщиков. На каждом рисунке я расписался диагонально красным карандашом. (Воспроизвожу по памяти каждый, спустя: 1997-1943 = 54 года). После чего я направился туда, откуда вышел вчера вечером. Сомнений в предпринимаемом
у меня не было — я шел на зов судьбы черной старухи.

За столом сидели три человека: старуха, директор школы Горб (подлинная фамилия) и еще кто-то. Они посмотрели то, что я принес, засмеялись и сказали, что я “принят”.

Попытка анализа

Храм искусства как “чужой дом”, куда испытуемый залезает, как вор. Таинственный помощник, который его покидает. Эротический повод, который никак не осознается. Одиночество, коридор, темнота и снова страх. Вещая “птица” ведьма, она же фея-волшебница. Очень интересные рисунки — подпись, перечеркивающая, уничтожающая тем самым изображения — именно это и вызывает интерес экзаменаторов и, может быть, в этом причина “взятия” в школу».

За свою жизнь я сменил множество квартир. Некоторые из них мне запомнились. От других в памяти остались только какие-то куски пространства вокруг.

Например угол улицы на перекрестке Yanan Road / Maoming Road в Шанхае. Я стою на нем в пол первого ночи. Над головой проносятся машины. Я стою и прислушиваюсь как под порывами ветра от проезжающих авто поскрипывает пластиковое ребристое полотно ограды отделяющее шумную эстакаду от тихой улицы внизу. Мелодичный тихий скрип, больше даже похожий на свист птиц. Эстакады поют.

Я в шортах и по моим ногам дует горячий летний азиатский ветер. Слева от меня высоко в небо уходят башни бизнес центров. Опустевшие и почерневшие на ночь. Их верхушки в небе подсвечивают никогда не гаснущие прожектора. Справа от меня Maoming lu уходит на пересечение с Julu lu. Я могу пойти направо в сторону баров или налево, в сторону дома. Но в памяти сохранился только этот кусок пространства на перекрестке, может быть даже несколько прохожих навсегда застрявших на нем, а все что вокруг обрывается в непрозрачное ничто.

Отматываю память еще на несколько лет назад. Мне двадцать семь и я только что переехал в Шанхай. Снял квартиру на окраине района Сюджахуэй. Улица называлась Zhongshan Xi lu. На пересечении с Caoxi Bei lu. Это были первые китайские слова которые я выучил, так как местного убера еще не существовало и чтобы добраться куда-то на городском такси нужно было назвать водителю перекресток двух улиц.

Время от дома до офиса с утра измеряется одной остановкой на хорошо кондиционируемом поезде метро. А вечером пешей прогулкой и двумя бутылками пива.

Маршрут проходит через оживленный и ярко освещенный Xujiahui. Идти по нему приятно. В то время этот район олицетворял собой будущее и время новых надежд. И "олицетворял будущее", это не пошлое преувеличение. Район построенный в конце девяностых выглядел именно так как современные люди представляли благополучное и высоко технологичное ближайшее будущее. Это увидел не только я, но и режиссер Спайк Джонс, который снял в этом и других районах Шанхая половину своего фильма "Her".

Я глазею по сторонам и протискиваюсь через яркую толпу. Пиво постепенно выходит из меня вместе с потом. Я прохожу мимо бесконечных ресторанов и баров. Мимо экспатов в синих пиджаках, с розовыми англосаксонскими лицами поглощающих пиво и бургеры в заведениях для белых. Некоторые из их рож мне знакомы, мы работаем в одной башне. Прохожу мимо салонов грязного массажа, где в ядовитом фиолетовом свете ламп у входа дежурят свободные китайские девочки в ультра коротких юбках.

Скорее всего я улыбаюсь. Мне нравится этот город, мне нравится этот климат. Мне нравятся мои новые друзья и компания в которую я приехал работать. Я полон надежд неплохо подзаработать и хорошенько повеселиться. Получилось и то и другое.

Того Сюджахуэя действительно уже нет нигде кроме моего сознания. Изменилась политика и изменилось время. Уехали экспаты, закрылись бары и массажные салоны. Кое где на стенах правда до сих пор остались пыльные очертания букв massage. В Шанхае, к слову, множество таких отгремевших районов.

Я же пять лет и три квартиры спустя переехал на Huaihai Middle road. Тут реальность опять странно пересекается с сознанием. Переехав, я обнаружил у себя на пинтересте фотографию дома, в котором поселился. Я сохранил ее лет за 7 до этого. Когда про Шанхай вообще ничего не знал. На фотографии присутствовали даже мои окна.

Квартира принадлежала архитектору. Он хитро перестроил пространство под себя. И это была одна из лучших квартир в которых я жил. Одной стороной она смотрела высокими окнами на эстакады и небоскребы делового центра района Jingan. Другой стороной выходила на центральную Huaihai Lu. Через дорогу был недорогой бар Windows. И каждый вечер я слышал веселые крики толпы студентов. А позже вдоль дороги на тротуаре высаживались пьяные девушки. Они разбрасывали свои сумочки и телефоны а друзья пытались привести их в чувства и засунуть в такси.

В квартире этой был один минус: моя жена. Так я описываю тот период в своей, простите, первой книге:

Осенний джаз

самочувствие отличное

выпил 5 литров пива

Почему-то именно так я себя ощущаю на Burning man

To whom it may concern

Каждый раз, когда я вспоминаю океан, я вспоминаю его именно так

А вот я на Берне однажды…

Небо на ладони

1. Зеркало в павильоне Мэна

Придумал название для лагеря на следующий год:

My last burn

I’m looking for my last burn, is it here?
It’s all up to you honey!

Каким же легендарным был этот наш бурнинг мэн

Танцуй так, как-будто едешь не на работу

https://on.soundcloud.com/DUWUCSB9tqTJEoMU7

To whom it may concern

В процессе изучения вопроса колонизации Африки я наткнулся на историю или легенду, которая мне кажется правдивой.

Жили в Африке белые фермеры. Кругом саванны, а у них урожай. У аборигенов засуха, а у фермеров вода. Не выдержала горячая кровь, и убили они фермеров, чтобы самим жить в том раю.
Не прошло и года, как губернатор узнал о случившемся и послал в тот район карательную экспедицию. Однако экспедиция не нашла никакой фермы. Только саванну. За год аборигены истребили то, что сделали фермеры, не сумев или не пожелав сохранить результаты их труда.

Есть о чем поразмышлять…