Моя первая церковь
Решила впервые сходить в церковь на службу. Было смутное представление, что там делают — вроде все хором поютна латыни на церковнославянском (недавно узнала девочку, которая уверена, что латынь и «старославянский» это один язык). Подумала, если уж идти, то сразу на главную службу. И заодно не в районную церковь, а более интересную. Но не настолько, как Храм Спасителя, потому что я ненавижу очереди (свойственная христианину нетерпеливость может служить признаком, что он находится на низкой ступени духовно-нравственного совершенства, подсказывают в интернете).
Списки «самых интересных храмов столицы» привели к статье о «самом хипстерском храме Москвы». На этом поиски были окончены. «К тому же, если она такая модная и современная, не будут ругать за то, что крещусь невпопад и не знаю слова», — размышляла я, впервые в жизни выбирая, что надеть в церковь. Остановилась на черной рубашке. С одной стороны, праздник, а черная как-то траурно – с другой у меня больше в шкафу нет ничего подходяще-торжественного. Забегая вперед, можно было не беспокоиться — другие прихожане просто не снимали внутри шубы. А некоторые мужчины (с подвитыми усами) пришли на спортивном: в кофтах The North Face и Ralph Lauren. Особенно заинтересовало худи на фото, с вышитой молитвой на спине (там еще на плечах белые кресты).
Но все это мелочи, внешнее. Ведь главное сама служба. Чтобы добраться до нее, я таки оказалась у Храма Спасителя, поскольку нужная церковь по соседству, за углом. По дороге сбилась со счета омоновцев, которые подтягивались так, будто у них за тем же углом точка респауна. За оцеплением кучковались обычные люди, не попавшие внутрь. С непривычки сразу напомнило НГ, когда все стоят и ждут курантов с фейерверками.
Моя церковь тоже оказалась плотненько заполнена народом (при этом почти без пожилых, плюс минус 30 и старше). Попасть в зал, где служба, невозможно. Если только не расталкивать плечами, как на концерте, что я посчитала неподобающим в таком месте (но потом все же просочилась следом за деловой женщиной, которая, не смущаясь, пошла напрямик к цели). Проблему учли, и в соседних помещениях службу показывали через проектор на стене и по телевизору («Это не православно, они экрану молятся», — осудила подруга).
Было жарко. Было тесно. Но мне так понравилось, что я отстояла полностью, где-то 4 часа. Впервые на Рождество возникло чувство праздника и какого-то теплого душевного подъема: от того, что мы все собрались этой ночью, церковь так красиво убрана еловыми лапами и венками, и вокруг поют вместе с хором, стоя в темноте, освещенной только свечами.
Наверно, я ощущала подобное лишь однажды, в пятницу у Стены плача в Иерусалиме (один из самых запомнившихся кадров оттуда — как вместе с толпой на площади водят хороводы, танцуют и смеются солдаты в форме, с автоматами).
К тому же я люблю представлять окружающее как книжку. На Рождество дополнительно накрыло ощущением, что мы в царской России из школьных романов: где принято ходить в церковь, все, независимо от возраста, знают слова молитв, и Рождество — главный зимний праздник. Только почему-то тут же высокие технологии, типа проектор, люди одеты современно и снимают службу на телефон. Вообще такое сочетание напоминает одну определенную книжку, но указывать ее от греха подальше не буду)
После службы священник еще и выступил с проповедью. Говорил простым, обычным языком. Это была проповедь против уныния. Были в ней и такие слова: «Богу, в общем-то, все равно, если вы грешите, хотя он и печалится за вас».
Дождавшись конца, с достоинством, но очень быстро рванула наружу — спасибо Собянину за работающее до 2 метро, однако стрелки уже показывали без десяти 2.
«С праздником вас!», — оповестили несколько человек, перегородив выход из церкви.
«Вас тоже!», — ответила я, сначала приняв их за радостных прохожих. Потом сообразила, что у них в руках пластиковые стаканчики, и это хитрые нищие.
За спиной зазвонили колокола. На улицах уже никого не осталось, только силовики переминались с ноги на ногу в оцеплении. Один из них снял меховую шапку и перекрестился.
Чёрт из Пушкино
Решила впервые сходить в церковь на службу. Было смутное представление, что там делают — вроде все хором поют
Списки «самых интересных храмов столицы» привели к статье о «самом хипстерском храме Москвы». На этом поиски были окончены. «К тому же, если она такая модная и современная, не будут ругать за то, что крещусь невпопад и не знаю слова», — размышляла я, впервые в жизни выбирая, что надеть в церковь. Остановилась на черной рубашке. С одной стороны, праздник, а черная как-то траурно – с другой у меня больше в шкафу нет ничего подходяще-торжественного. Забегая вперед, можно было не беспокоиться — другие прихожане просто не снимали внутри шубы. А некоторые мужчины (с подвитыми усами) пришли на спортивном: в кофтах The North Face и Ralph Lauren. Особенно заинтересовало худи на фото, с вышитой молитвой на спине (там еще на плечах белые кресты).
Но все это мелочи, внешнее. Ведь главное сама служба. Чтобы добраться до нее, я таки оказалась у Храма Спасителя, поскольку нужная церковь по соседству, за углом. По дороге сбилась со счета омоновцев, которые подтягивались так, будто у них за тем же углом точка респауна. За оцеплением кучковались обычные люди, не попавшие внутрь. С непривычки сразу напомнило НГ, когда все стоят и ждут курантов с фейерверками.
Моя церковь тоже оказалась плотненько заполнена народом (при этом почти без пожилых, плюс минус 30 и старше). Попасть в зал, где служба, невозможно. Если только не расталкивать плечами, как на концерте, что я посчитала неподобающим в таком месте (но потом все же просочилась следом за деловой женщиной, которая, не смущаясь, пошла напрямик к цели). Проблему учли, и в соседних помещениях службу показывали через проектор на стене и по телевизору («Это не православно, они экрану молятся», — осудила подруга).
Было жарко. Было тесно. Но мне так понравилось, что я отстояла полностью, где-то 4 часа. Впервые на Рождество возникло чувство праздника и какого-то теплого душевного подъема: от того, что мы все собрались этой ночью, церковь так красиво убрана еловыми лапами и венками, и вокруг поют вместе с хором, стоя в темноте, освещенной только свечами.
Наверно, я ощущала подобное лишь однажды, в пятницу у Стены плача в Иерусалиме (один из самых запомнившихся кадров оттуда — как вместе с толпой на площади водят хороводы, танцуют и смеются солдаты в форме, с автоматами).
К тому же я люблю представлять окружающее как книжку. На Рождество дополнительно накрыло ощущением, что мы в царской России из школьных романов: где принято ходить в церковь, все, независимо от возраста, знают слова молитв, и Рождество — главный зимний праздник. Только почему-то тут же высокие технологии, типа проектор, люди одеты современно и снимают службу на телефон. Вообще такое сочетание напоминает одну определенную книжку, но указывать ее от греха подальше не буду)
После службы священник еще и выступил с проповедью. Говорил простым, обычным языком. Это была проповедь против уныния. Были в ней и такие слова: «Богу, в общем-то, все равно, если вы грешите, хотя он и печалится за вас».
Дождавшись конца, с достоинством, но очень быстро рванула наружу — спасибо Собянину за работающее до 2 метро, однако стрелки уже показывали без десяти 2.
«С праздником вас!», — оповестили несколько человек, перегородив выход из церкви.
«Вас тоже!», — ответила я, сначала приняв их за радостных прохожих. Потом сообразила, что у них в руках пластиковые стаканчики, и это хитрые нищие.
За спиной зазвонили колокола. На улицах уже никого не осталось, только силовики переминались с ноги на ногу в оцеплении. Один из них снял меховую шапку и перекрестился.
Чёрт из Пушкино
