— А потом? Почему перестала?
— Она вышла замуж и родила.
Я слышала это тысячи раз, от разных людей, вживую, про их же мам, коллег, однокурсниц и вообще про любых женщин.
Одна при Советском союзе стремилась занять нишу модельеров и шила для заграничных показов, её имя до сих пор гуглится рядом с Зайцевым. Фотографии костюмов, идеи, материалы — загляденье, успех уже был на пороге. Но… она вышла замуж и родила. Вечерами на кухне женщина украдкой достаёт фотоальбом с работами и улыбается, тепло, но тоскливо.
Другая занималась фигурным катанием: с детства ездила на соревнования и выделывала трюки. Она не мечтала об Олимпиаде, нет, но в местном спортивном клубе все знали её имя и фамилию. Потом она вышла замуж и родила. И каждую зиму её снова тянет на каток — но уже городской, без призовых кубков, софитов, команды и аплодисментов.
Третья пела словно соловей, пронзительно, цепляя души и сердца. За пару лет она легко выросла из региональных кафе с живой музыкой до большой сцены, профессиональных студий звукозаписи и собственного агента. Пропала через три года — вышла замуж и родила. Спустя двадцать лет уже новое поколение продолжает петь её старые песни, пока она так и не решается выбросить любимое сценическое платье в пайетках.
Неважно, почему все эти женщины не продолжили после декрета. Почему не вернулись к своей страсти сразу или спустя пять-десять лет.
Но вы замечали, как эта фраза, разрезающая жизнь на до и после, звучит лишь среди женских историй? И никогда — среди мужских?
Тысячи «она писала картины/шла на чёрный пояс/читала научные лекции, но вышла замуж и родила».
Ровно ноль «он писал картины/шёл на чёрный пояс/читал научные лекции, но женился и завёл ребёнка».
И моё сердце так же тоскливо листает эти мысли, как женщина из первой истории — свой фотоальбом.