Мишкины Рассказы

ВОРКУТА.

Через час, уже в сумерках, вездеход подъехал к зданию управления шахтой. Встречающий нас заместитель директора шахты пригласил гостей к себе в кабинет, где заставил выпить по полстакана коньяка. Только после того, как цвет наших носов начал менять окрас с бледно-голубого на розовый, а язык и отмерзшие губы стали формулировать понятные всем слова, нам позволили проследовать в помещение, где проходила встреча с Генеральным директором шахты Василием Авдеевым.
Кроме самого Авдеева в кабинете находились журналисты, переводчик и инвесторы проекта Бьярне Бидстед и Кристиан Розенборг, который, как выяснилось впоследствии, оказался представителем Датской Королевской фамилии, имеющим наследственный дворянский титул. Руководитель шахты, широко расставив ноги, словно готовясь к броску, сидел в дорогом кожаном кресле, которое явно выбивалось из общего совкового интерьера. За его спиной во всю стену располагалась карта залегания пластов антрацита в Печорском угольном бассейне. В ее правом верхнем углу красовался жирный черный штамп: «СЕКРЕТНО». Глаза директора горели яростью. Его красного цвета лицо покрылось испариной.Правой рукой он плотно прижимал к уху эбонитовую трубку внутренней телефонной связи и, несмотря на включенные диктофоны, орал на невидимого абонента матом, используя слова, отдельный смысл которых не понимал ни я, ни наш высококвалифицированный переводчик Ирина Степанова.
Дело было в том, что за время часовой встречи в кабинете генерального директора семь раз отключалась электроэнергия, и добрая половина интервью прошла в кромешной темноте. Поэтому убедительный рассказ о том, что всё здесь самое-самое и аналогов этому нет, после очередного отключения начал вызывать ехидные улыбки все понимающих иностранцев.
- ……………ну так какого хера я с тобой базарю? Ты разобрался, в чем проблема? – руководитель немного успокоился и перешел на более-менее литературный язык.
Он жадно выпил стакан воды, отлепив от уха черную трубку, из которой слышалось:
- Автомат в распределительном щите выбивает, а заменить его сейчас нечем!
- Так поставь возле рубильника шахтера! Если нужно,сними кого-то со смены! Пусть стоит и смотрит за этим автоматом!
Довольный тем, что решение проблемы найдено, он шумно выдохнул, повернулся в нашу сторону и, широко улыбнувшись, спросил:
- Ну что, удалось сделать хорошие фотографии?
- Это будет видно только после проявки пленки. Но я бы не стал надеяться на что-то особенное. – ответил Клауди и подошел к установленной на штатив фотокамере. - Давайте сейчас сделаем Вашу фотографию!
Авдеев расправил плечи и сделал волевое лицо. Нащелкав достаточное количество кадров, датчанин оторвался от камеры и спросил, ткнув пальцем в штамп «СЕКРЕТНО»:
- А с этим проблем не будет?
Директор словно в первый раз посмотрел на карту, затем на Клауди и сказал:
- А это при проявке пленки уберите!
В это время за дверью что-то щелкнуло, и в кабинете снова стало темно.

Вид на шахту «Комсомольская» через пелену ледяного тумана и вездеход Васильича.

ВОРКУТА.

В Воркуте были запланированы встречи с руководством шахты «Комсомольская», генеральным директором объединения «Печоршахтострой» и с мэром города. Вечером поездом Воркута – Москва группа должна была выехать в город Печора. До поселка, где располагалась шахта, было чуть больше двадцати километров. Пейзаж вокруг ведущей туда дороги был совершенно апокалипсическим. За окнами автомобилей наблюдалась сплошная ледяная пустыня.
- Майкл, а что же здесь снимать? – со слезами на глазах через каждые десять минут спрашивал меня фотограф.
- Не волнуйся, Клауди! Снимать будем людей! – я старался морально поддержать расстроенного профессионала, понимая, что время для съемок выбрано крайне неудачное.
- Ну а хотя бы панораму самой шахты снять у нас получится? – спросил я у представителя «Воркутауголь».
- В принципе, да! Хорошие снимки получаются со стороны тундры. Но заехать туда можно только на вездеходе. Температура воздуха здесь сейчас около минус пятидесяти градусов. Техника стоит, завести ее невозможно. В поселке есть один мужик, у него свой, собранный из металлолома танковый тягач, работающий на неизвестном топливе. Но его еще нужно найти! И лучше трезвым!
Хозяин этой чудо техники, крепкий невысокий мужичок, одетый в ватные штаны, валенки и длинный овчинный тулуп ответственного работника НКВД, был первым, кто встретил нас при прибытии на место.
«Васильич! – представился он. – Если хотите что-то сфотографировать, то нужно торопиться. Через час будет темно!»
Он открыл железную дверь похожего на танк без пушки гусеничного транспортного средства. Получив информацию о возможности фотосьемки, Клауди схватил сумки с аппаратурой и, как опытный танкист, юркнул в распахнутый люк. Я не смог показать такого же проворства и пролез внутрь, изрядно оцарапав затылок.
Внутри вездеход был полностью металлическим. На его промерзших, покрытых жирным инеем скамейках можно было производить шоковую заморозку пельменей. Даже в отсутствие градусника было понятно, что температура внутри значительно ниже, чем снаружи.
Дверные петли противно заскрипели, и входной люк с грохотом закрылся. В полной темноте, широко расставив ноги, мы с Клауди слились в композиции, которая могла бы стать прообразом монумента, подтверждающего, что сексуальная революция, преодолев искусственные барьеры,все же добралась из Дании до северных зырянских  земель.Клауди вздрогнул от звука еще одного закрывшегося люка.Вездеход взревел и рванулся вперед, а мы по инерции второй раз за день рухнули вниз, под лавки.

ВОРКУТА.

Местные власти активно старались показать привлекательность Республики Коми потенциальным иностранным инвесторам. На территории Тиманской нефтяной провинции к концу 1993 года уже работали несколько совместных предприятий. Но совковая закрытость и отсутствие системы PR не давало возможности другим отраслям экономики получить толчок для развития. Для решения этой задачи было решено выпустить презентационный альбом о республике на английском языке, распространить который в первую очередь предполагалось по посольствам и торговым представительствам западных компаний, открывающих свои офисы в России.  Для обеспечения качества полиграфических работ заказ разместили в Финляндии. Как это обычно принято в России, сделать все нужно было в срочном порядке для того, чтобы Глава Коми Юрий Спиридонов поехал в составе Правительственной делегации РФ в очередной зарубежный вояж, планируемый на первую декаду января, с явным преимуществом перед Главами Татарстана и Свердловской области.
Двадцать четвертого ноября в Сыктывкар прибыла группа специалистов из Копенгагена, в состав которой входили профессиональные фотографы, журналисты и представители инвестора. Начать исследования деловых и бытовых особенностей жизни зырян определились с самой северной, обжитой людьми, точки Республики Коми - города Воркуты. Двигаться в обратную сторону решено было железнодорожным транспортом с посещением городов: Печора, Усинск, Сосногорск, Ухта и Сыктывкар. Из-за сжатых сроков, отведенных на сбор информации, на каждый город отводился один день, поэтому программа пребывания на местах была расписана буквально по минутам.
Ранним утром следующего дня мы вылетели в столицу мира. Старенький АН-24 так трясло при прогреве двигателей, что молоденькая скандинавская журналистка начала волноваться об отсутствии у нее предварительно оформленного завещания.
Полет завершился без потерь, но Воркута встретила делегацию викингов сильным боковым порывистым ветром и, как следствие этого, жесткой посадкой. Перед тем как воздушное судно окончательно остановилось, командир экипажа с радостью сообщил, что в Воркуте потеплело и температура воздуха на десять часов утра составляет всего минус сорок три градуса Цельсия. Выходить наружу не хотелось. Мы прижались к мутным, покрывшимися морозными узорами иллюминаторам и увидели, как к трапу подъехали три черных лимузина .  Дверь одного из них распахнулась, и наружу вывалился розовощекий молодой человек в короткой дубленке нараспашку, без шапки, всем своим видом показывающий, что все возможное у него давно уже отморожено. Это был заместитель директора шахты «Комсомольская» Геннадий Деркачев. Он что-то нашептал на ухо работнице аэропорта, стоящей у трапа, и нас тут же пригласили на выход. Первым на воздух выскочил фотограф. Он вытащил экспонометр, прибор для определения уровня света, который попадет на пленку, с болью в глазах посмотрел вверх, на серое небо и спросил:
- А что, светлее уже не будет?
- Через три часа будет темно! – я оптимистично хлопнул его по плечу.
В это время мощный порыв ветра поднял с бетонки ледяную крошку и бросил ее прямо нам в лицо. Мы невольно взмахнули руками, пытаясь защитить глаза,потеряли баланс и на задницах съехали к поджидающим нас автомобилям.

ДЕВЯТКА. (Страница, которая отсутствует между публикациями 4 и 17 июля)

Практически для всех ребят это был первый в их жизни выезд за границу. Поэтому встречающий нас Асгер Хансен,технический директор газовой компании «HNG» постарался, насколько это было возможно, познакомить нас с достопримечательностями датской столицы и особенностями кухни нашего скандинавского соседа.
На следующий день в 8 часов утра мы на пароме пересекли самую узкую часть пролива Эресунн между датским Хельсингёром, в котором расположен замок Кронборг, известный во всем мире как место действия пьесы Шекспира «Гамлет» и шведским Хельсингборгом, а затем выдвинусь на север, в сторону Стокгольма. По шведским дорогам предстояло проехать около 700 километров, и сделать это нужно было за восемь часов, так как пассажирский паром, следующий по маршруту Стокгольм – Хельсинки, отправлялся из порта шведской столицы в 18.00.
Я проснулся в доме Асгера в Шарлоттенлунде рано утром от острого чувства того, что забыл сделать что-то важное. Провалявшись тридцать минут в раздумьях я, наконец, вспомнил, что у нас нет билетов на паром до Хельсинки. Купить билеты, конечно, можно было и непосредственно в порту, но я не представлял, сколько это будет стоить, и хотел сохранить имеющуюся в распоряжении у меня валюту для компенсации возможных непредвиденных расходов в пути. Поэтому я позвонил в представительство нашего партнера в Люксембург, предварительно согласовав этот вопрос с еще не проснувшимся Игорем Туркиным, и попросил секретаря заказать и оплатить билеты на паром для четырех человек и трех автомобилей. У четвертой машины билет на паром был в наличии.
Швеция поразила наших парней великолепным качеством дорожной инфраструктуры. Вазовские моторы выдержали восьмичасовой перегон, и все четыре автомобиля благополучно заняли места на автомобильной платформе, расположенной на третьем этаже шикарного одиннадцатипалубного парома Silja Line. Водитель датской четверки сразу нашел свое место в каюте, похожей на купе обычного пассажирского поезда, где уже распивали пиво трое его новых попутчиков - веселых шумных водителей финских рефрижераторов. Мы же безрезультатно болтались по узким коридорам нижних палуб в поисках своих мест, ощущая внезапно навалившуюся усталость и тяжесть в мочевых пузырях.
Наконец нам удалось зажать в угол спешащего куда-то паромного матроса, которому Николай Рудавин сунул в лицо веер пассажирских билетов и строго спросил обмякшего иностранца по-русски: «Где это?!» Служащий парома сначала внимательно посмотрел на билеты, потом оценивающе на нас, снова на билеты и, наконец, выдавил из себя тоже по-русски: «Это немного выше». Мотнув головой и вынырнув из угла, как опытный боксер, случайно прижатый к канатам, он исчез за дверью служебного помещения. А мы, воспользовавшись аварийной лестницей,начали подниматься к солнцу. На уровне седьмой палубы перед нами открылся шикарный торгово-развлекательныйцентр, разделенный пополам широкой, заполненной людьми пешеходной улицей, вдоль которой располагались бутики известных торговых марок и открытые террасы ресторанов и баров.
Я уже понял, что мы промахнулись с этажом и нам нужно снова двигаться вниз. В это время рядом появился молодой человек в форме морского офицера, который лишь мельком взглянул на наши билеты, расплылся в улыбке и пригласил нас в находившийся неподалеку стеклянный лифт. Убедившись, что все гости готовы к движению, он нажал на панели управления кнопку, на которой отсутствовал номер палубы. Вместо обычных цифр рядом с клавишей была закреплена табличка с надписью «Executive suite».

Друзья! Я обнаружил, что в заметках под общим названием «Девятка» отсутствует один рассказ. После отпуска в июле я случайно нарушил хронологию выпусков. Приношу свои извинения, сами понимаете-старость😀 В каюты высшего класса на финском пароме , где стоимость билетов была выше стоимости любого из наших автомобилей , мы попали случайно. Секретарша Люксембургского банка не спросила у меня, для кого нужны билеты и подумала, что пассажирами будут Глава Республики и другие топы😎 Сейчас я найду эту страницу в архиве …❤️

- Заезжай! Водители и пассажиры с документами на пост! Транспортные средства к досмотру!
- Специальная колонна МВД республики Коми! Четыре транспортные единицы! Сопровождается вооруженными бойцами вневедомственной охраны! Группа сопровождения и автотранспорт досмотру не подлежат! – четко, по-военному прокричал я в ответ, не выходя из машины.
Все это было импровизацией и блефом. Но бумаги, подтверждающие услышанные всеми слова, у меня в портфеле, конечно, имелись.
Из машины вышел один из сопровождающих нас бойцов. Он с хрустом расправил широкие плечи, достал из салона автомат и направился в сторону переваривающего полученную от меня информацию десантника. Тот среагировал на движение, принял боевую стойку и уже схватился было за затвор, но вдруг размяк и расплылся в улыбке.
Дальше произошла известная всем по сериалу «Бригада» сцена, где Саша Белый на разборке с таджиками по поводу алюминия встречает армейского товарища, с которым не виделся несколько лет.
Через десять минут после очередной фотосессии, под презрительными взглядами ждущих своей участи водителей, без досмотра и какой-либо проверки документов мы выехали на мост. До Сыктывкара осталось около тысячи километров.
«Так! Можно считать, что мы уже дома!» – констатировал Николай.
Он перевернул в магнитофоне закончившуюся кассету, до упора прокрутил вправо регулировку громкости, и салон моментально наполнился атмосферой концерта группы «Комбинация».
Твоя вишневая девятка
Меня совсем с ума свела!
Твоя вишневая девятка
Покой мой напрочь отняла…
 

ДЕВЯТКА.

«Если бензина нет, значит, здесь можно курить!» - сделал логический вывод Николай, хлопнул себя по карману, не обнаружил в нем сигареты и решил стрельнуть их у ребят в другой машине. Он схватился за ручку и широко распахнул заднюю пассажирскую дверь одной из девяток. Машина стояла совсем рядом с колонкой. Из салона что-то выпало и с противным лязгом запрыгало по металлической платформе. Члены кооператива и я невольно обернулись на шум. Возле лужи с невероятными желто-фиолетовыми разводами, зацепившись за толстый резиновый шланг колонки, валялись два автомата Калашникова. Как человек, готовый к любым неожиданностям, Рудавин выхватил из кармана рулон туалетной бумаги, не жалея остро дефицитного продукта, насухо протер стволы и сунул их обратно в машину. Операторы АЗС, если их можно было так назвать, открыв рты, смотрели друг на друга.
«Не волнуйтесь, это детские игрушки! Купили своим мальчишкам в ГУМе!» – улыбнулся я в окошко. Две пары темных тревожных глаз по-новому рассматривали колонну. Теперь их внимание было обращено чуть выше лакированных боков автомобилей. Они увидели Атамановские погоны, бронежилеты бойцов охраны, вспомнили про автоматы и поняли, что это засада. Примитивная ловушка на жадных, уверовавших в свою безнаказанность бандитов. И карта выпала таким образом, что лохами сегодня будут именно они. Работникам АЗС очень захотелось, чтобы этот автомобильный караван немедленно покинул территорию кооператива «Последний путь».
Старший из них вновь схватился за телефон. Другой,обращаясь ко мне, с радостью сообщил:
«Есть бензин, брат!»
Через 10 минут мы с полными баками выехали на трассу.  До Нижнего Новгорода оставалось около ста километров. Я посмотрел вперед, на уходящее в горизонт прямое широкое шоссе и процитировал, немного изменив ее, пришедшую на ум известную многим фразу:
«Доброжелательная улыбка и автомат Калашникова все же лучше, чем просто доброжелательная улыбка!»
И, обращаясь к Рудавину, строго добавил: 
«Кстати, верни-ка мне остатки туалетной бумаги. Свой лимит на сегодня ты уже израсходовал!»
Через два часа головной автомобиль нашей колонны уперся в хвост длинной очереди из различных транспортных средств, вытянувшихся в струну перед какой-то преградой.
«Новгородский пост ГАИ перед рекой! – прояснил обстановку бывавший здесь Рудавин. – Пару часиков промудохаемся в очереди, тридцать минут постоим раком и поедем дальше!»
По мере продвижения вперед утверждение о необходимости вставать в эротические позы уже не вызывало никаких сомнений. Построенный из железобетонных блоков по всем правилам современной фортификационной науки, с учетом опыта боевых столкновений на Кавказе, Нижегородский Пост ГАИ производил грандиозное впечатление. Толстые стены, отлитые из высокопрочного бетона, должны были выдержать прямое попадание фугасного снаряда. С двух сторон его прикрывали бронетранспортеры, спрятанные за земляные валы, обложенные мешками с песком.  Установленные сверху их башен крупнокалиберные пулеметы и стационарные пушки контролировали подходы к мосту с северной стороны. Дорогу полностью перекрывал полосатый шлагбаум, сваренный из труб диаметром 100 мм. После него начиналась зона досмотра, наполненная вооруженными до зубов людьми в камуфляжной форме. Определенную пикантность царившей на территории Поста строгой атмосфере придавали одетые в форму стройные молодые девушки. Но сидящие у их ног немецкие овчарки не позволяли даже подумать о фамильярностях. Создавалось впечатление, что там, за мостом через Волгу ,располагается территория какого-то дикого, агрессивного, стремящегося в НАТО государства.
- По всей видимости, местные посадские власти опасаются варварского набега вятских крестьян, договорившихся о военном союзе с зырянскими охотниками и рыболовами. – озвучил я свои предположения Рудавину.
- И похоже на то, что, посмотрев на отметки о регистрации в паспортах, они легко определят в нас лазутчиков, возвращающихся в тундру после выполнения тайного задания в Московии.
Шлагбаум отъехал в сторону. Перед нашим капотом вырос здоровенный десантник. Он махнул автоматным стволом и прокричал:

Наш старшенький через товаровед, через завсклад достал пару билетов в театр-кабаре Crave, где мы неожиданно погрузились в атмосферу подпольных салонов Чикаго времен сухого закона. Танюхе особенно понравилась вторая часть шоу с мальчиками на шестах, а у меня до сих пор перед глазами великолепная Агата. Вдохновленный ее выступлением я вылетел на сцену с букетом кремовых роз, но был схвачен за ногу бдительным охранником.  Вечер удался! Всем рекомендую!

ДЕВЯТКА.

После того как стрелки часов перевалили за полночь,колонна покинула приграничную зону и устремилась в сторону Северной столицы. Миновать окрестности бандитского Петербурга хотелось как можно быстрее. В районе Сестрорецка на заправке спецтранспорта нам даже удалось заправить свои автомобили бензином. На всех других станциях топливо отсутствовало. Машин в ночное время было немного, в результате чего через три с половиной часа мы проскочили Питер и выехали на трассу Е95. Эта жизненно важная для страны транспортная артерия была поделена на секторы влияния криминальными группировками города на Неве, Новгорода, Твери и российской столицы. Проезд по ней для лохов был платным.Стоимость его определялась контролерами на месте в зависимости от ситуации. К категории «лоховского»причислялся практически весь проезжающий здесь транспорт. Каждый раз при пересечении какой-то невидимой границы к колонне пристраивалась пара наглухо тонированных иномарок без государственных регистрационных знаков. Перед очередным постом ГАИ эти автомобили медленно обгоняли нас, визуально оценивая потенциальную добычу, и проезжали вперед, давая возможность работающим в связке с ними работникам милиции определить серьезность находящихся внутри водителей и пассажиров. Для этих целей мобильные посты ГАИ были расположены в максимально глухих, слабоосвещенных местах. На перегоне до Москвы нас останавливали около пяти раз, причем не для проверки документов, а для визуального осмотра. При этом сержантские погоны Атаманова вызывали у сотрудников лишь легкую ухмылку, а вот бронежилеты и автоматы Калашникова бойцов вневедомственной охраны говорили о том, что наша колонна имеет право  двигаться по платной дороге по специальному льготному тарифу.
На панели приборов нашей машины загорелась лампочка резерва топлива, и Николай, а за ним и вся колонна,свернула на второстепенную дорогу, перед которой стоял указатель  «АЗС-ШАШЛЫК-ТУАЛЕТ – 0.5 КМ». Я с недоумением посмотрел на Рудавина, и он, не дожидаясь вопроса, ответил:
« Да понимаю я, что бензина тут нет! Зато можно спокойно поссать!» – и сунул в карман рулон туалетной бумаги.
По оперативной информации, участок дороги от Владимира до Нижнего Новгорода контролировался чеченами. Здесь не рекомендовалось съезжать в сторону от трассы. С трудом преодолев триста метров разбитой дороги, автомобили остановились друг за другом у двух допотопных колонок. Я открыл дверь, шагнул в густую коричневую кашу и направился в сторону прямоугольного ларька, со всех сторон обшитого толстым листовым железом и от этого похожим не на пункт расчета, а на оборонительный пулеметный дзот. Слева и справа от центрального сооружения находились деревянные сараи без дверей. На одном из них местным художником были нарисованы буквы «М» и «Ж», а на другом прибита изготовленная по заказу табличка: «Гороховецкое РАЙПО, кооператив «Последний путь»». Другого пути у посетителей этого кооператива,вероятно, не было. Из-за сарая неожиданно появился продрогший от холода Рудавин.
- Ну что, пописал? – с улыбкой поинтересовался я.
- Не удалось! Все кругом заминировано! Потерплю до Нижнего! -улыбнулся в ответ Николай. Затем он наклонился к окошку ларька, пошевелил усами и, улыбнувшись еще шире,  спросил:
« Ну что, бензин есть?»
Внутри оборонительного сооружения находились два молодых кавказца в одинаковых синтетических спортивных костюмах, которые с вожделением смотрели на лакированные бока новеньких девяток и, видимо, уже представляли себя за рулем этих мчащимися по улицам вечернего Владимира машин. Один из них только что перестал накручивать диск телефона и что-то возбужденно транслировал на гортанном, непонятном нам языке находящемуся на другом конце провода абоненту.
- Чего с бензином-то? – еще раз улыбнувшись, напомнил о себе Рудавин.
- Нет бензина, брат! Подожди, через полчаса бензовоз подъедет!

ДЕВЯТКА.

Да! Поздно Саня переоделся! Могли бы заработать немного валюты». – с сожалением  проворчал Коля Рудавин и,вырулив с территории заправки, уверенно влился в поток транспорта, движущегося в сторону границы. Через несколько минут, несмотря на знаки, запрещающие обгон, в колонне произошла рокировка, и ее возглавил Александр Атаманов. По предварительной договоренности, именно это он и должен был сделать после облачения в мундир одной из силовых служб РФ. Поэтому наше появление на финском КПП было встречено как эксфильтрация через линию Маннергейма неизвестной разведгруппы, один из членов которой, вероятно с бодуна, слишком рано поменял одежду.
В отличие от пункта пропуска с сопредельной стороны,чухонский КПП не имел видимых специальных укреплений.Но его служащие, увидев военные погоны на плечах сидящих в автомобилях молодых мужчин и оценив явный перевес сил не в свою пользу, решили ни при каких обстоятельствах не сдаваться в плен и вызвали подмогу.База вооруженного резерва, по всей видимости, находилась где-то рядом, и его мобильная группа прибыла к границе в считанные минуты. Возможный инцидент был погашен в зародыше. Коми-человек сержант Атаманов, в связи с отсутствием у него личного огнестрельного оружия, был признан родственным народом гражданским человеком и приглашен на пост для участия в фотосессии с последующим чаепитием. Находясь под впечатлением от общения с финнами при прохождении Российского таможенного контроля, Атаманов вдруг почувствовал себя проверяющим офицером из Северо-западного пограничного управления. Уверенно хлопнув дверью новенького автомобиля, он с удовольствием вдохнул пахнущий соляркой морозный воздух, по-отечески взглянул на тощего лопоухого солдата и, обращаясь к нему, громко спросил:«Как служба, боец?»
Судя по лычкам на зеленых погонах, боец не был солдатом-первогодкой и даже представлял, как должен выглядеть проверяющий. Поэтому пограничник проигнорировал заданный ему вопрос, не купился на широкую доброжелательную Атамановскую улыбку, наклонился к окошку и отдал внутрь короткую команду. Саша еще раз глубоко вдохнул морозный воздух и зажмурился от удовольствия. А когда открыл глаза, то увидел, что находится в окружении вооруженных людей со сторожевыми собаками, рвущимися с коротких поводков. Эта наблюдаемая нами со стороны картина окончательно подтверждала, что теперь мы дома.
Через открытые воздухозаборники систем кондиционирования воздуха в салоны наших автомобилей начал втягиваться известный многим жителям Республики Коми запах зоны. Разбирательства с представителями государства, гражданами которого мы являлись, заняли почти два часа. Но, вопреки нехорошим предчувствиям,закончились уже традиционной фотосессией, правда, без чаепития и выплатой подати в виде блока датских сигарет «PRINCE». Окончательные сомнения по нашему поводу были развеяны после прибытия на КПП милицейской «буханки» с экипированными, как в командировку в Чечню, бойцами Сыктывкарской вневедомственной охраны.

ДЕВЯТКА.

Четыре автомобиля неспешно въехали на территорию маленькой заправочной станции и заняли места у работающих колонок. Водители болидов быстро,по-деловому залили бензином полные баки, после чего вытащили из багажников пластиковые канистры и продолжили заправку. После этого на крыльце появился крепкий седой мужичок тревожного вида, сжимающий в руках огромное помповое ружье. Несмотря на наличие ствола, в его движениях чувствовалась некоторая растерянность, которую он неумело пытался скрыть за боевой агрессивной стойкой. Дело было в том, что до границы оставалось чуть больше тридцати километров, и все водители, двигающиеся в ее направлении, знали, что литр бензина в Выборге стоит сорок копеек, а здесь, в окрестностях Ла́ппеэнранты - почти полтора доллара США. Не трудно догадаться, что желающих заправиться топливом здесь было немного. Поэтому после оплаты закачанного в машины бензина, хозяин просиял, как чухонец, выигравший крупную сумму  в моментальную лотерею, и предложил нам выпить кофе и перекусить в  имеющейся тут же уютной кафешке.
Встреча с бойцами вневедомственной охраны по плану должна была состоятся на государственной границе с Российской стороны сегодня в 22.00. У нас в запасе оставалось три часа свободного времени, и мы решили скоротать его здесь. Мы отужинали вкусными котлетами из молодой оленины и с удовольствием смаковали душистый черный чай с добавлением морошки.
«Ну что, парни, предлагаю Вам всем, независимо от желания, посетить туалетную комнату, так как на следующем перегоне длиной почти 2.5 тысячи километров нам вряд ли удастся справить нужду в подобных условиях!»– я допил остатки чая, подошел к кассе и купил четыре рулона туалетной бумаги, по одному на транспортную единицу.
Последним в уборную отправился Атаманов и застрял там на добрые пятнадцать минут. За это время в кафе появились новые посетители: ярко накрашенные молодые барышни в сопровождении угрюмых пацанов в куртках из хорошо выделанной кожи. За их столом сразу появились две бутылки «Амаретто», но хозяин решил не обращать на это внимание, так как кроме  орехов молодые люди купили упаковку «Хенникена». Новые посетители кафе вели себя, вероятно, как дома, и уютная кафешка стала на глазах превращаться в заштатную питерскую рюмочную. Именно в это время из туалета вышел Атаманов. Милицейская форма сидела на нем, как влитая. Со стороны все это было похоже на цирк лилипутов. Но огромная фуражка, портупея, погоны и блестящая золотом бляха работника ГАИ не давали никаких поводов для шуток. Для полноты картины не хватало только кобуры с табельным Пээмом. Атаманов посмотрел на часы и, обращаясь ко мне, доложил:
- Михаил Владимирович, сейчас подъедут товарищи из отдела дорожной полиции и мы начнем совместное патрулирование!
Куда исчез алкоголь со стола шумных товарищей, так и осталось загадкой. Все они приобрели позы прилежных первоклассников и принялись, как кролики, жевать соленый арахис. Атаманов перевел взгляд на хозяина «малины». Тот сделал шаг назад и поднял руки.
- Успокойтесь, товарищ! Мы не за Вами! –  строго заметил Александр и вышел на улицу.
 

Девятка.

- Ну что ж? Без гаишника во главе колонны мы не сможем проехать по дорогам центральной России без крупных финансовых, а может быть, и боевых потерь. Поэтому нужно вытаскивать Саню из лап финской контрразведки. Вряд ли он сможет долго продержаться на допросах и, по всей видимости, сдаст всю нашу группу!» – с максимально серьезным лицом заявил Коля Рудавин, после чего жадно допил остатки минералки и громко икнул.
Мы стояли на обочине в пятистах метрах от выезда из порта и смотрели на его открытые ворота. Поток транспорта заметно уменьшился.
- Интересно, какие секреты, кроме тех, что вы уничтожили запас алкоголя двух баров лучших кают парома, может рассказать врагам Атаманов? Или вы утащили с корабля что-то еще? – я внимательно посмотрел на участников пробега.
- Ой, смотрите, какая красивая яхта! – воскликнул Афанасьев. И внимание группы полностью переключилось на созерцание гладких сексуальных линий палубной надстройки белоснежной красавицы.
Я взял портфель и направился в сторону порта. И именно в это время в воротах показался силуэт, как будто рубленого топором, кузова автомобиля. Несмотря на то, что мы являлись свидетелями прорыва через госграницу без документов, за машиной никто не гнался. В нарушение правил Атаманов запарковался вторым рядом, высунулся в окно и командным голосом прокричал, указав на знак:
- Ну, чего встали? Здесь стоянка и остановка запрещены! Поехали, позавтракаем! Есть очень хочется!
Через тридцать минут блужданий по столице Финляндии участники автопробега, наконец, расположились за столом кафе при заправочной станции «Neste». Стоимость скромного завтрака неожиданно обошлась нам в сто двадцать долларов.
- Саня! Расскажи, как тебе все же удалось отскочить от заточения? – не унимался Рудавин.
- Мы, коми, с местными жителями – единый финно-угорский народ. Чего нам здесь, в столице Суоми,разбираться? Разбираться будем на границе с Россией, вот там все бумаги и покажем! – констатировал Атаманов.
Каким образом он сумел объяснить это портовым служащим, оставалось загадкой.
Дожевывая жирного копченого лосося, Александр искал глазами салфетки.
- Есть чем вытереть руки?
Я похлопал себя по бокам:
- Да вроде есть! - и вытащил из нагрудного кармана четыре конверта.
Внутри каждого из них лежало отпечатанное на дорогом картоне приглашение на завтрак с капитаном парома «Silja Line».

ДЕВЯТКА.

Триста метров до площадки досмотра автотранспорта Атаманов ехал, как ему казалось, целую вечность. После взмаха руки работника таможни он вдруг осознал, что пересекает государственную границу между странами на транспортном средстве без каких-либо документов на него. Все бумаги на машины лежали у меня в портфеле. В животе у него неприятно заныло, во рту стал сухо. Думать о последствиях инцидента не хотелось, что называется, совсем. Мозг Александра лихорадочно просчитывал возможные варианты. Первым, что пришло в голову, было сдаться в плен. И он широко улыбнулся от собственной несказанной вслух шутки.
Высокий таможенник, согнувшись пополам, что-то объяснял ему на финском. Саша покрутил ручку стеклоподъемника, высунулся из машины и произнес на немецком:
- Nicht verstehen!
Это не смутило служащего государственной границы. И он продолжил монолог, в конце которого всё же перешел на английский:
- Please provide documents for the car! – и для наглядности помахал перед носом Александра какими-то бумагами.
Атаманов понял, что от него требуют невозможного, и впал в ступор.
В течение следующих десяти минут таможенник тщетно пытался получить хоть какой-то фидбэк от задержанного водителя и, обеспокоившись его состоянием, даже позволил себе похлопать ладонью по крыше авто.
После этого Александр, как робот, вышел из машины, обошел ее и открыл багажник. Работники таможни и пограничной службы, которых к этому времени стало уже трое, с тревогой заглянули в его нутро. На дне багажника лежал ярко красный целлофановый пакет с надписью «Copenhagen Airport “ и казавшаяся детской форма сержанта милиции. Офицеры открыли рты и молча уставились на Атаманова. Он сделал лицо сотрудника ГАИ, остановившего нетрезвого водителя, и, несмотря на маленький рост, умудрился посмотреть на представителей закона сверху вниз. После чего высоко поднял голову и еще раз заявил:
«Ог гӧгӧрво!» («Не понимаю!» - на языке маленького, но гордого народа Коми )

ДЕВЯТКА.

В девять часов утра точно по расписанию паром встал на якорную стоянку в порту города Хельсинки. К этому времени не выспавшиеся по разным причинам водители колонны российских автомобилей уже находились за рулем.И как только аппарель судна коснулась поверхности причала, головная девятка уверенно рассекла похожим на острую стамеску носом очередь выезжающих друг за другом лимузинов и тем самым выиграла за счет этого небезопасного маневра «пол-позишн».  
Скандинавы не проявили по этому поводу ожидаемой агрессии и спокойно, с достоинством пропустили нас вперед. Дремавший на причале таможенный офицер скучающим взглядом проводил проехавший мимо неизвестный ему автомобиль с голландскими транзитными номерами и наклейками DK (Danish Kingdom) на стеклах. Когда он увидел груженую компьютерной техникой четверку, черты его лица приобрели осмысленность. Он поднял руку и указал ею в сторону площадки для осмотра. Все эти сигналы водитель Жигулей увидел уже в зеркале заднего вида. Перед ним были габариты последней девятки и его взгляд фокусировался лишь на удаляющихся огнях двигающейся впереди автомашины.
Граница была абсолютно условной. Никаких препятствий для движения не было, и водитель топнул ногой по акселератору. Четверка на секунду захлебнулась. Из ее глушителя вырвался похожий на выстрел хлопок, и машина, сжигая покрышки, рванулась в сторону выезда из порта. От звукового удара по ушам таможенник окончательно проснулся и повернулся в сторону двигающегося на выезд с парома транспорта.
Именно в это время на аппарели появился автомобиль Алексея Веснина. Его реэкспортная Лада в самый неподходящий момент решила показать характер и не завелась с первого раза. Сидящий за ее рулем Саша Атаманов судорожно поворачивал ключ зажигания и с пятой попытки, наконец, услышал звук работающего двигателя. Но его болид выпал из колонны. Природная скромность и недопустимость нарушений правил безопасности дорожного движения, присущая работникам милиции, не позволили ему вклиниться в поток, и он выехал из чрева парома в конце пелотона. На лице таможенника появилась хищная улыбка, он шагнул вперед и решительно перегородил движение своим телом.
 

ДЕВЯТКА.

Из лифта мы вышли в просторный коридор, стены которого были отделаны ценными породами натурального дерева. Офицер остановился у двери первой каюты, объяснил на пальцах, что номер рассчитан на двоих, и провел магнитной картой по сканеру замка. Дверь открылась, и внутрь вошли Володя Афанасьев и Саша Атаманов. Мы не успели сделать и пары шагов, как Александр выскочил в коридор с криком:
- Миша! Это не наша каюта!
- Наша, Саша! Наша! Успокойся, сейчас мы заселимся, отпустим товарища, и я к вам подойду! - не поворачивая головы ответил я взволнованному работнику милиции, уверенно шагнув в следующую открытую дверь.
И тут я тоже понял, что каюта действительно не наша!
Помещение было огромным. Офицер закрыл дверь, прошел вперед и начал «рум-тур». Прихожая, место для размещения багажа, гардеробная, туалетная комната, гостиная, бар, конференц-зал, спальня, еще одна ванная комната, сауна и джакузи. Весь внутренний интерьер был выполнен в современном экологичном скандинавском стиле.
«Who is mister Kruglitskiy?» – спросил работник парома и,получив ответ, вручил мне четыре фирменных конверта, после чего пожелал хорошего отдыха и вышел из каюты.
Коля Рудавин сел на удивительно удобный диван, пододвинул к себе ведро со льдом и двумя бутылками шампанского, сделал серьезное лицо и спросил:
- Миша! Как часто вы планируете перегонять из Копенгагена автомобили? Я, пожалуй, готов подписаться на эту работу!
После чего он заржал, как боевая лошадь, и принялся открывать бутылку «Moet & Chandon».
- Ты подожди распаковывать бутылки. Нужно сначала выяснить, входит ли алкоголь в стоимость номера, – ответил я и тоже сел на диван.
- А вот парни в соседней каюте об этом точно не знают! И никаких ограничивающих факторов перед ними нет! – с уверенностью заявил Николай.
Я представил, сколько будет здесь стоить бутылка «Moet» и помчался к соседям.

ДЕВЯТКА.

Первоначальная цена детища российского автопрома, включая стоимость доставки из Амстердама в Копенгаген,составила 8 тысяч долларов. Датчане удивились выбору неизвестных русских заказчиков и предложили сделать для увиденного  впервые чуда на колесах дополнительный тюнинг. В результате чего в автомобили были установлены системы кондиционирования воздуха и изящные конструкции, защищающие двигатель снизу. Кроме того, все машины укомплектовали зимними шипованными колесами, так как предполагалось, что последние 500 – 700 километров до Сыктывкара придется ехать по льду. После усовершенствования стоимость машины поднялась до 10,5 тысяч долларов.
Вылет группы перегонщиков в Копенгаген был запланирован на пятницу, 12 ноября. До отъезда нужно было решить вопрос об обеспечении безопасности следования колонны по территории России. Дороги от Выборга до Сыктывкара контролировались различными бандитскими группировками. При криво сложившихся обстоятельствах в пути тогда можно было лишиться не только машин, но и жизни. Кроме того, на заправках отсутствовал бензин. Дополнительную трудность представляло присутствие в группе еще одного транспортного средства. Глядя на нас, датчане, открывавшие в Сыктывкаре представительство, купили вазовскую «четверку» и полностью набили автомобиль компьютерами и прочей оргтехникой. Принятый ими на работу водитель вообще не имел никакого опыта работы за рулем и, по нашим прикидкам, не должен был доехать даже до границы.
По договоренности с МВД РК для сопровождения специальной колонны в Выборг были откомандированы два бойца вневедомственной охраны, вооруженные автоматами Калашникова, которые должны были встретить нас сразу после пересечения государственной границы вечером 14 ноября. Никто из будущих собственников автомобилей,за исключением меня, участия в перегоне не принимал. Я же, как человек, не имеющий прав на управление автомобилем, был старшим колонны, переводчиком, штурманом-навигатором и решальщиком организационных вопросов. Водителем со мной с радостью согласился ехать Николай Рудавин.
За руль автомобиля Алексея Веснина, после некоторых сомнений все же решил сесть Александр Атаманов, известный в городе как самый «маленький» по росту гаишник, который взял с собой форму сотрудника ГАИ, удостоверение и командировочные документы. Планировалось, что после пересечения границы он наденет форму сотрудника государственной автоинспекции и возглавит колонну новеньких авто с целью избежания необоснованных поборов его коллег.  
Игорь Туркин доверил свою ласточку профессиональному водителю гаража Главы Республики Владимиру Афанасьеву.
Перед вылетом я встретился с Андреем Политовым -водителем президента банка «Европейский Север», который уже покорил предстоящий нам маршрут, но на более серьезном и комфортабельном автомобиле. Он предупредил меня о сложностях движения по Стокгольму из-за отсутствия понятной навигации, необходимости прибытия в порт за несколько часов до погрузки и рекомендовал нам сделать в Финляндии запас бензина, достаточный для проезда до Нижнего Новгорода, а также рассказал об условиях размещения водителей на скандинавском пароме. Как и планировалось, в 10 часов утра пятницы участники проекта вылетели из аэропорта Шереметьево 2 в Копенгаген.

ДЕВЯТКА.

После череды известных всем событий Коми АССР получила, как и обещал в то время еще товарищ Ельцин, суверенитета столько, сколько смогла взять. И к 1993 году трансформировалась в суверенную Республику Коми. Наш генеральный директор Игорь Туркин стал советником Главы Зырянии по внешнеэкономической деятельности, что добавило нашей компании политического веса и упростило процессы решения проблем с государственными органами.
Коллектив управления информационно-коммерческого бюро был небольшим, и к этому времени мы решили жилищный вопрос практически всех его сотрудников, купив 5 квартир в новом, построенном на берегу реки Сысола доме, первыми жильцами которого стали известные в городе криминальные авторитеты, работники ФСБ, прокуратуры и сыктывкарские предприниматели. Кроме того, для директората были куплены и боксы в расположенном под окнами гаражном комплексе. Но нужно сказать, что никто из директоров ИКБ не имел к этому времени собственного автомобиля.
Для того чтобы исправить это недоразумение, было решеновыделить на покупку личного транспорта 36 тысяч долларов США по 12 тысяч на каждый автомобиль. За такие деньги в то время можно было купить новый Volvo 460.
Вечером, собравшись в сорокаметровом гараже моего товарища и коллеги по работе Алексея Веснина по поводу окончания строительства подземного погреба для хранения домашней консервации и крепких напитков (Наталья – супруга Алексея, к этому времени серьезно заинтересовалась вопросами домашней дистилляции алкоголя) мы уже представляли себя за рулем этих великолепных шведских седанов…
- Volvo - это замечательно! Но не скромно! – Игорь Туркин хлопнул ладонью по письменному столу и стал еще более серьезным. Было видно, что он переспал в раздумьях по этому вопросу тревожную ночь. – Не нужно привлекать к себе дополнительного внимания недружественных структур! Покупать будем «Жигули»!
- Какие «Жигули»? – не понял я.
- Девятки! Причем покупать их будем не здесь, а в Дании! Там же, где покупали Land Cruiser для банка «Европейский Север».
- Почему в Дании? – задал уточняющий вопрос Алексей.
- Чтобы не догадались! – голосом Бывалого - одного из героев кинофильма«Операция «Ы» и другие приключения Шурика» резюмировал Туркин и еще раз хлопнул ладонью по столу, поставив в переговорах окончательную точку.
Мы закатили глаза, пытаясь представить то, о чем не должны были догадаться наши возможные недруги, и с легким головокружением вышли из кабинета.
 

ЖЕЛТУХА.

- Черт с тобой, – устало произнес заведующий отделением,– католическое Рождество встретишь дома! – он внимательно, будто не узнавая, смотрел мне в глаза. – Что-то ты похудел!
- Да нет, я просто побрился!
От хорошей новости овал моего лица поменял пропорции и превратился из дыни Торпеды в тыкву Колхозницу.
Врач, вероятно, остался доволен произошедшей со мной трансформацией и продолжил:
- Анализы, конечно, никуда не годятся! Поэтому после выписки рекомендую соблюдать покой и постельный режим. На работу не ходить! Тяжести не поднимать! Не нервничать! Алкоголь ни в коем случае не употреблять! Второго января явиться в больницу для контрольного забора анализов.
До Нового 1991 года, последнего года существования страны, в которой я родился и вырос, оставалось 8 дней. Об этой предстоящей коллизии тогда никто и не думал, а граждан беспокоил более серьезный вопрос. С первого января будущего года в разы повышалась розничная цена на водку и другие товары. Прорехи в бюджете, как обычно,решили восполнять за счет населения. Для большого количества жителей страны водка была не просто алкогольным напитком, она была понятным для всех средством расчета за услуги. Перекопать огород, привезти навоз, расколоть дрова, поправить покосившийся забор и многие другие работы оплачивались именно этой валютой. Поэтому нужно было запастись этим продуктом, который немедленно стал дефицитом , впрок.
Работавшая заместителем директора продовольственной базы Татьянина мама все же переступила через свои моральные принципы и разрешила нам отпусквожделенного товара в разумном количестве. С моим приятелем Николаем Рудавиным мы купили на двоих 20 ящиков водки, 12 мешков сахара и 6 мешков муки. При этом все погрузочные работы с целью сокрытия информации о местах хранения продукта были проведены нами самостоятельно. Практически всю последнюю неделю года я работал не директором компании, занимающейся международным консалтингом, а грузчиком.
31 декабря на деньги, вырученные от продажи мотоцикла, я купил набор мягкой мебели «Наташа», который должны были доставить до места проживания. Но из-за снегопадов проезд к нашей фазенде не был расчищен,и грузчики просто оставили мебель на улице, где ее случайно обнаружил играющий в снежки Стас. Перед новогодней ночью я чувствовал себя изможденным физически и морально. Болело все, что должно было двигаться. Особенно болезненно ныла печень.Мышечные спазмы ощущались и на следующий день. Однако результаты анализов, сделанные в больнице 2 января, были просто идеальными.
- Очень интересно! Такой прогресс! Какая-то особенная диета? Или, может быть, ты принимал импортные препараты? – врач оторвал взгляд от столбца непонятных мне цифр и внимательно посмотрел на меня.
- Да нет! Просто поработал неделю грузчиком на товарной станции. Диета: квашеная капуста и самогон. Ну и бокал шампанского в новогоднюю ночь. Вот и вся программа реабилитации.
- Хорошая шутка! Тем не менее должен констатировать, что по состоянию на сегодняшний день ты абсолютно здоров!
 
 

ЖЕЛТУХА.

- А я сначала подумала, что Вы индиец! – сказала медицинская сестра, размазав остатки геля по моим лодыжкам.
- Я не индиец, я индеец! Праправнук Оцеолы, вождя племени семинолов!  - с максимально возможным в этом положении достоинством заявил я.
Но молодая барышня не поняла пафоса моих слов, тем самым показав, что она не смотрела популярные в конце семидесятых вестерны киностудии ДЭФА, повествующие о колонизации территорий, заселенных коренными народами Северной Америки. Она с улыбкой взглянула на мое не намазанное гелем «достоинство» и вышла из кабинета.
Я лежал на столе уже более десяти минут и постепенно начал замерзать.
«А тебе говорили, что легко здесь не будет! – заметив мое беспокойство, сказал врач.  – Подожди еще немного, скоро начнем!»
Сразу после его слов дверь распахнулась, и в кабинет буквально ворвалась группа студентов-медиков в халатах и масках. Они обступили меня со всех сторон и начали обсуждать особенности неземного цвета моего тела.
«Сергей Тимофеевич, давайте уже начнем! Отдельные члены пациента скукоживаются прямо на глазах. Боюсь, что через пять минут мы не сможем определить визуально его внешние половые признаки!» – с искренней озабоченностью выкрикнула единственная находившаяся здесь без маски рыжая конопатая студентка.
После того как стих дружный гомерический хохот, врач поднялся и, обращаясь к присутствующим, сказал:
«А вот для этого нам и нужен аппарат УЗИ!»
После чего взял в руки сканер, окинул меня с ног до головы внимательным взглядом, вероятно, остался доволен увиденным и, обращаясь ко всем, спросил:
- Так, коллеги! Кто может показать мне шейку селезенки?
- Я могу! – проверещала рыжая студентка, выхватила из рук врача похожий на фонарик медицинский прибор и хищно облизнула языком свои сухие губы.
В течение последующих сорока минут были обследованы практически все мои внутренние органы, суставы и связки. Наконец я, смирившись с унижениями, попросил обратить внимание на мою измученную нарзаном печень, по которой прошлись лишь мимоходом.
- А что там смотреть? Печень как печень! – Сергей Тимофеевич прижал сканер к моему правому подреберью и прильнул к экрану компьютера. – Все в порядке у тебя с печенью! А что, есть поводы для беспокойства?
- Так меня и направили к Вам из инфекционной больницы, чтобы посмотреть, в каком состоянии сейчас находится этот важный для жизнедеятельности организма мой внутренний орган.
Врач передал сканер стоявшей рядом с ним рыжей активистке, вытаращил на меня удивленные глаза и спросил:
- Кто направил? Из какой инфекционной больницы? Ты что,не из медицинского училища? – каждый новый вопрос звучал все громче и настороженнее. – У тебя что, гепатит?
После очередного вопроса доктора студенты испуганно попятились от меня в сторону входной двери.
- Да, у меня желтуха! Очень сожалею, что Вы не смогли коллегиально определить это по моим внешним половым признакам! Но это уже не моя вина. Север, здесь бывает холодно! – я широко улыбнулся своей показавшейся мне удачной шутке.
Врач сидел за монитором, обхватив голову руками.
- Куда тебя направили?
- В хирургический корпус, шестой кабинет, – ответил я,надевая трусы.
- Это не хирургический корпус! – тяжело вздохнув, констатировал хозяин кабинета.