Сквирт шампанского в лицо

некоторое время я часто сталкивался на улице с Кристофером Дойлом. И конечно у меня было смутное желание что-то ему сказать или хотя бы сфотографироваться. Как-то увидел его одного, в декабре 2022го, когда город все еще был в полумертвом состоянии после политических локдаунов. На самом деле на улице практически были только я и он. И он увлеченно фотографировал без перчаток на совершенно неприемлемом холодном ветру. Я подумал, что не нужно мне ничего ему говорить.

Карвайские недели на Шульштрассе

саундтрек жизни в Шанхае: крики доставщиков еды под окнами. саундтрек жизни в Берлине: ебаный турецкий рэп.

https://youtu.be/v37D6hnNIWk?si=7AxDsRUs2TEK1MRw

Если с человеком вам поговорить решительно не о чем, а вечер провести нужно: отведите его в адана кебаб в кройцберге. Да не перепутайте, выберите верную адану среди трех клонов в радиусе 100 метров. Закажите с человеком свежего салата с луком, лимонным соком и базиликом. Бараньи почки на гриле, бараньих ребер и дурум в довесок. Возьмите также обязательно маленькую бутылочку раки. Налейте в стаканы воды, добавьте пару кубиков льда и влейте раки, грамм так 40, не больше. Смотрите как белеет в холодной воде анисовая жидкость, ешьте почки и наслаждайтесь. От этой процедуры даже у самого душного мудилы в этом никчемном городе косеют глаза от удовольствия, а на лице расплывается улыбка.

Новинка на берлинском черном рынке. Фальшивые деньги

от картинок хоть кайфуйте https://t.me/dirty_handz/579

All he wanted was a wild night, on foresight
To make it rain and wash his troubles away
Strange call from his past
Finished the bourbon in his glass
And stepped out to take it
And old friends from brighter days
Brighter days long ago
Saying that the city's going down in flames
And asking to come back home
Conflicted in his soul
He made the choice to go
And never come back again
But when home cries do you listen or simply ignore it?

https://youtu.be/1m61IO2SwXc?si=eZt6On7ubO5y2mCy

Паскудное время. Старая жизнь закончилась, попытаться вернуться к ней было бы глупо. Новая рушится толком не начавшись. Точнее ее хочется разрушить каждый день. чего-то жду.

В детстве я где-то прочитал сформулированную формулу счастья, и она так мне понравилась, что я запомнил ее навсегда. Совсем недавно формула снова всплыла в голове, когда я вдруг понял, что воплотил ее в жизнь. И сам не заметил как. Идея о счастье звучала примерно так:

Счастье – это фигура из трех острых углов: любящая семья, которая не ждет домой. Высокооплачиваемая работа, которая не требует твоего участия. Здоровье горца при жизни в низине. Любой из этих углов, стремящийся к тупому, делает фигуру крайне неустойчивой.

Я вспомнил о треугольнике когда шел один по улице, посреди субботней ночи, толи все еще похмельный то ли уже снова пьяный. Я шел и думал, как же легко жить! Принюхивался к прохладному воздуху. Присматривался к встречным прохожим. Заглядывался как свет витрин отражается от мокрых тротуаров. Именно за это свойство мокрого асфальта я считаю его драгоценным камнем. Я думал, что здесь и сейчас нет в мире никого, кто был бы мне нужен как нет и никого кому бы был нужен я.

Моя семья осталась где-то в далеко в России и, по сути, уже давно в другой реальности. Я хранил комфортную дистанцию поддерживая периодический контакт с родственниками в соцсетях. Я, сука такая, ушел от жены, бросил ее с больной матерью на руках, как она сама любит повторять всем подряд. Я вышел из сомнительных отношений с заносчивой моделью. Отвергнутый, но не униженный, и, опять же, падонок, я кажется совсем не страдал. А если и страдал, то испытывал от этого удовольствие.

Работа совершенно перестала требовать моего участия. Я приходил в офис около одиннадцати утра, пил кофе, листал ленты, давал поручения своему единственному подчиненному, в те дни когда было, что давать. Перекидывался парой бессмысленных фраз с двумя боссами. Я понятия не имел чем они занимаются вот уже год как. Мне кажется они и сами толком не понимали, что тут делают.

Ближе к часу дня я выбирал локацию, желательно подальше, и отправлялся на ланч. Таким образом у меня было достаточно длительных пеших прогулок, которые, говорят, так полезны для здоровья. На здоровье я, к слову, тоже почти не жаловался. Особенно учитывая свой образ жизни. Больше всего меня беспокоила моя внешность по утрам. Но, по ощущениям, у меня было еще может быть лет пять прежде, чем лицо обретет необратимые черты хронического алкоголика. Пока же я был достаточно привлекательным, чтобы без особенного труда обрастать новыми знакомствами и случайными связями, которые мою бесцельную жизнь существенно скрашивали.

Может быть это то, что называют свободой. Я бы сказал, это самодостаточность. Я по собственному опыту знал, что стоит тебе стать самодостаточным, стоит тебе начать жить в радость, как обязательно появляется кто-то кто хочет разделить с тобой немного твоей радости. Так в общем-то и вышло. #писанина

“It looks like Berlin” - Los Angeles times нагнетают

Большая и черная женщина пугалась каждого взрыва и пряталась за нами как ребенок. Она не могла перейти дорогу чтобы попасть к друзьям. Мы взяли ее под руки и перевели на нужный перекресток. “Не бойтесь, они не будут в вас стрелять” говорю ей. На той стороне улицы, помимо прочих, два бородатых мужика смеясь стреляли фейерверками по окнам.

Через сто метров дальше по дороге я впервые в жизни видел как от залетевшего на балкон фейерверка квартира сгорает дотла. Буквально за какие-то пять минут. Пока на заднем плане горит чей-то дом в толпе зевак уже запускают новые фейерверки. С новым годом, Берлин.

радует, что в перелетах по европе никто вообще не проверяет у меня ни паспорт ни визу. ни на выезде ни на въезде. паспорт открываешь один раз, на входе в самолет, где они мельком смотрят, что ты садишься на правильный рейс. все.

В любой стране мира приличный китайский ресторан можно отличить по простой примете: внутри делает домашку китайский ребенок. Если ребенка нет — заведение под сомнением.

На рождество случайно обнаружил в Берлине самый аутентичный китайский ресторан. Владельцы, как полагается, держат внутри всю семью. По залу бегают их маленькие дети, все кто старше заняты на кухне и в обслуживании. Даже интерьер аутентично всратый, в стиле тяжелый люкс с таобао. Стулья в полотняных чехлах, огромные люстры с типа хрусталем. Из посетителей одни китайцы, которые даже одеты так же как внутри Китая, без вот этой вот ебаной бомжовой берлинской моды, но со своим уклоном. По телекам в зале крутят китайскую рекламу. Сидишь ждешь заказ и вокруг звучит только китайская речь. Название я вам конечно не скажу, пусть остается аутентичным. Я туда еще приду.

The Jewish-American patronage of Chinese restaurants became prominent in the 20th century, especially among Jewish New Yorkers. It has received attention as a paradoxical form of assimilation by embracing an unfamiliar cuisine.
Factors include the relative absence of dairy products compared to European cuisines, concern over German and Italian antisemitic regimes in the 1930s and the proximity of Jewish and Chinese immigrants to each other in New York City.
The American Jewish habit of eating at Chinese restaurants on Christmas is a common stereotype portrayed in film and television, but has a factual basis as the tradition may have arisen from the lack of other open restaurants on Christmas Day:

https://www.history.com/news/jews-chinese-food-christmas-immigrants-new-york

Ровно год в Берлине

Две тысячи двадцать первый год был ахуенный. В отличие от этого винища. Полез сейчас в собственный дневник, зачитался. Редкая из моих полезных привычек — вести дневник. "29.04.21 Чем хуже ты себя ведешь, тем больше людей выстраиваются к тебе в очередь чтобы это проверить"

Сегодня узнал, что в Германии запрещены куриные яйца большого размера, потому что: "курицам больно". Теперь вам тоже с этим жить

UPD
Пишут, что не правда

Спонтанно пересмотрел. И это все еще хорошее кино, что удивительно. Ни одного неловкого момента за весь фильм. А он, на секундочку, 1997 года. Красивая картинка, красивая история, социальный подтекст, который при этом все еще достаточно естественный. (Привет барби и вся прочая хуйня) Ну и у меня лично екнуло от характерной модельной эстетики тех лет. Напомнило некие личные мотивы, по касательной задетые давным давно. Красота — это обещание счастья, но никогда не гарантия. 7/10

А треша в жизни меньше не стало)

Забавно, как за годы, что у меня есть этот канал, он превратился из потока рандомных треш репортов и обсираний всего вокруг в блог с длинными претенциозными постами как пишет поколение наших родителей на фейсбуке

Квартирка коридор. Вытянутая как вагон, с единственным широким окном с торца. Прямо над окном висит фонарь уличного освещения и с наступлением вечера заливает желтым светом все снаружи и внутри. Как бы отлично писалось под ним будь я тут надолго, свободен или хотя бы один. Но я не один.

Чудесный колониальный городок, разноцветные домишки в перемешку с уродливыми многоэтажками спускаются к океану с гор. Представляю как на фоне этих ярких стен вешали аборигенов и мятежников. Ничем не примечательный, но приятный город. Даже название запомнишь с трудом: Лас Пальмас. Расположен на острове в океане.

Здесь круглый год одна и та же комфортная температура. С океана дует ветер. Меня этот ветер хорошенько так проветрил. Я все время на взводе. Перестал причесываться и в гору поднимаюсь чуть ли не бегом.

На южном конце острова другой колорит. Свинг клубы, нудисты, песчаные дюны. Безвкусные торговые центры. Почему-то редко встретишь людей моложе шестидесяти. Из молодых здесь персонал и черные продавцы солнечных очков.

Мы оба в очках, но они от нас не отстают.

— Инглиш? Джерман?
— Инглиш.
— Ю вонт Чарли? Ай хэв гуд Чарли.

И так каждые десять минут.

— И чего это они именно к нам все время подходят?

— Прости, ты свои татуировки в зеркало давно видела?

Смеемся. Через 30 минут нам уже не смешно. Продавцы раздражают. Слишком мощный санскрин. Мы тут каждый день выглядим как в первый день.

"Город, где я сейчас работаю". Буду называть это так. Вернулся в рабочий ритм значит, когда с утра вместо вежливой полу улыбки автоматически ответил очередному попрошайке fuck off

Очень смешно, что я до сих пор (постоянно) встречаю европейцев которые верят, что в Китае есть «социальный рейтинг»

Когда ты птица — все бесплатно

Надо бы скорректировать питание..

Опьяняйтесь.

«Всегда нужно быть пьяным. В этом все: это единственная задача. Чтобы не ощущать ужасный груз Времени, который давит нам на плечи и пригибает нас к земле, нужно опьяняться беспрестанно.
Чем? Вином, поэзией или истиной — чем угодно. Но опьяняйтесь!
И если порою, на ступеньках дворца, на траве у обочины, в мрачном одиночестве своей комнаты, вы почувствуете, пробудившись, что опьянение уже ослабло или исчезло, то спросите у ветра, у волны, у звезды, у птицы, у часов, у всего, что бежит, у всего, что стонет, у всего, что катится, у всего, что поет, у всего, что говорит, — спросите, который час; и ветер, и волна, и звезда, и птица, и часы ответят вам: «Время опьяняться! Для того чтобы не быть страждущим рабом Времени, опьяняйтесь; опьяняйтесь непрестанно! Вином, поэзией или истиной — чем угодно!»

Шарль Бодлер

меня самого раздражает слетающая буква й, но лень править

С Миланой мы спелись практически сразу. У нас были похожие комплексы, похожий темперамент и схожие вкусы в музыке. В первую ночь знакомства мы двигались исключительно на напитках, но уже во вторую (а мы встретились снова на следующий же день) я познакомил ребят с порошком. И, познакомив, обрел в их лице собеседников на ближайший год. 

Отныне, практически каждые выходные мы встречались, выпивали и ближе к середине ночи я уже заказывал порошок. Платил всегда я. Инициатива тоже как бы была моя. Ребята конечно извинялись. Им было неудобно. Но я настаивал. Теперь я уже не был так одинок как раньше. Деньги большого значения не имели. Значение имело общение, по которому я изголодался. Милана с Димой жили в Шанхае дольше меня на три года, знали город лучше и имели больше связей. Мой досуг стал разнообразнее.

К сожалению, вскоре пришлось ввести в нашу компанию и мою жену. Маша почуяла в Миланином лице конкурентку и настояла на своей с ней дружбе. Однако от кокаина жена в основном отказывалась, уезжала спать раньше. И все мои выходные ночи заканчивались одинаково: я сижу за старинным столом, на маленьком шатком и древнем стульчике в углу гостиной-спальни Миланы и Димы. Они сидят на полу, у проигрывателя. Я черчу полоски кокаина и приглашаю их к их же столу. По очереди, они подходят, кланяются и мы беседуем. 

Меня быстро отпускает. Меня всегда быстро отпускает, намного быстрее, чем ребят. Поэтому я, не без сопротивления, подговариваю их еще раз приложиться к столу почти каждые двадцать минут. Играет винил. Мы пьем пиво или смешиваем негрони. Ночь черна и уютна. Пакетик заканчивается, и я еще раз вызываю Турэя. Он приезжает в течении двадцати минут. Я накидываю куртку и выбегаю в промозглую улицу. Турэй ждет меня в такси. Я сажусь к нему на заднее сидение. Он командует водителю “Шифу, Ичизо!”, что переводится с китайского примерно как “Отец, езжай прямо!”. Турэй приветствует меня “Пита! Ма френ! Хау мач?”.

Турэй предупреждает меня, куда в машинах такси надо смотреть, чтобы обнаружить камеры. Не так давно камерами стали оборудовать все машины. Мы совершаем сделку, я прошу притормозить и выскакиваю. Обычно я выскакиваю на углу Nanchang road и Huaihai road. Широкий и такой загруженный днем Хуахай ночью очаровательно пуст. Как была пуста Тверская в редкие предрассветные часы в Москве. Думая о Москве и черт знает о чем еще я пешком возвращаюсь к ребятам. Ребята ставят новую пластинку. Я сажусь за маленький стульчик. Ночь по-прежнему черна и уютна. А как только появляются первые признаки рассвета, я спешно собираюсь и ухожу.

Может быть, только единожды или дважды ребятам удалось уговорить меня остаться после рассвета. Мы вышли на крошечный балкончик их жилища. Дима вручил мне стакан Лайфрога. И я залпом осушил его, получив в свой адрес вежливый упрек, дескать этот вискарь полагается цедить. Я не специально. Я автоматически. У ребят уютный балкон, но после восхода солнца все мои действия направлены на то, чтобы как можно скорее оказаться у себя в спальне, задернуть шторы, принять таблетку занакса и лечь спать. Рассветы я ненавижу.

Мы сердечно, кокаин их еще прет вовсю, прощаемся с ребятами. Я спускаюсь на улицу и заказываю такси до дома. В ожидании машины я избегаю смотреть в лица редким прохожим. Вы представляете, что это за люди, те что встают в пять утра? Это люди как минимум противоположные тем, кто в пять утра еще не ложился. Они ведь уже проснулись и живут в завтрашнем дне, а я застрял во вчерашнем. Мне надо поспать. 

Уже в машине меня начинает подгонять паранойя. Окружающая светло-голубая утренняя действительность кажется мне пугающей. А сам я, помятый, с блуждающим и будто бы наивно грустным из-за расширенных зрачков взглядом кажусь себе отвратительным. Было бы куда спокойнее, если бы вокруг все еще была непроглядная ночь. Быстрым шагом я добираюсь от машины до квартиры. Умываюсь, выпиваю стакан воды, задергиваю шторы и стараясь не разбудить жену, ложусь спать. Просыпаюсь около двух дня. Заказываю еду, делаю кофе и иду на балкон, пялиться на стадион.
#писанина

подумать только, все это происходит 9 лет назад.

В конце моей первой рабочей недели Джули пригласила меня на ужин в японский барбекю. Одно из тех заведений, где тебя просят снять обувь, и сидишь ты прямо на полу. К счастью, в ту ночь мои носки оказались без дырок.

Я, Дэн, Джули, тощий британский парень Том из соседнего отдела и друзья Джули, европейская гей-пара родом из Нидерландов — мы расселись вокруг стола. В центр стола был вмонтирован котел, где разгорались угли, а с потолка к котлу тянулась труба вытягивающая жар. Труба спасала от дыма, но не от запаха жаренного мяса. Проводишь в заведении несколько минут, и твои волосы и одежда всю ночь уютно пахнут костерком и копченым мясом.

Джули свободно разговаривала по-китайски и сделала объемный заказ за всех нас. Вскоре официант принес подносы с мясом. Джули подцепила несколько тончайших полосок говядины металлическими щипцами и разложила на решетке в котле. Мясо зашкварчало. Капельки жира падали на угли и превращались в язычки пламени. Принесли пиво. Японский драфт с замороженной пенкой сверху. Мы немного поговорили ни о чем, и тут началось.

— А как тебе Тэд, Питер? — обратилась ко мне Джули — Нравится с ним работать?

— Ну вроде ровный парень. — осторожничал я — Он, конечно, не сильно заинтересован в современных тенденциях, но я вижу как он целый день верстает эти свои коробки.

— Он дикхед! Опасайся его. — включился Дэн.

— Да, он постоянно пытается вести себя так, как будто наш начальник. — продолжала Джули — Тэд встречается с девочкой из отдела маркетинга, а та в свою очередь дружит с Майклом, вице-президентом. Тэд постоянно нам гадит. Мы с ним не общаемся. Будь с ним осторожен, Питер!

Я сказал, что буду осторожен. Чего мне еще оставалось им сказать. Меня больше волновало, как я расплачусь за ужин. Но вскоре выяснилось, что это такой “велкам диннер” посвященный, собственно, мне. Платят пригласившие, то есть Джули с Дэном.

После ужина мы отправились в клуб. В гей-клуб. Таким образом, первым клубом, который я посетил в Шанхае, был гей-клуб. На широких ступеньках у входа в клуб сидело множество красивых мужчин. Внутри их было еще больше. Некоторые посетители ходили по клубу с голым торсом и иногда задевали меня какой-нибудь его теплой потной частью. В общем-то весело. Но я не танцую. Поэтому я прибился к бару. Джули и компания куда-то исчезли. Я заказал виски колу. Шестьдесят юаней. Тут я сделал для себя открытие, что алкоголь в Шанхае намного дороже еды. Подошел какой-то парень. Долго смотрел на меня с другого угла бара, и вот подошел.

— Ты хендсом!

В последствии это было наиболее частым словом, которое я получал в качестве комплимента. Хендсом. Не красавчик, не горячий, а именно, что невинный очаровашка. Милый.

— Спасибо. — ответил я.
— Хочешь отсосу в туалете?
— Слушай, давай чуть попозже, я только пришел...
— А ты все же хендсом!

Подскочила Джули:
— Мы уезжаем в другое место, на празднование дня рождения короля Нидерландов, хочешь с нами?

— Поехали! — только и ответил я, про себя удивившись тому факту, что в Нидерландах есть король. #писанина

Мы заканчиваем ночь вдвоем с Томом. Мы сидим в лапшичной на задворках улицы, где находится Шелтер, чуть поодаль от шумных пьяных толп. Время близится к трем. Мы берем себе по порции лапши с говядиной. В крошечном зале с зелеными стенами кроме нас и хозяина больше никого. В перерывах между возней с огромными кастрюлями и тестом, которое вскоре превратится в лапшу, хозяин, старый-престарый китайский дедушка, весь потемневший и скукожившийся от времени, смотрит какое-то народно-патриотическое кино. Телевизор висит посреди зала, поэтому мы тоже смотрим. На экране дети одетые в форму наподобие формы красной армии отправляются, видимо, на войну. Играет тоскливая, но торжественная музыка. Старики и старухи высыпали на улицы деревни и горестно провожают своих внуков туда, откуда вернутся далеко не все. Грузовики с детьми уезжают все дальше. Музыка звучит все громче. Я отворачиваюсь от экрана и вижу, как дед лапшичник утирает рукавом слезы. Другие города, другие страны — а пропаганда везде примерно одинаковая. Мы с Томом не доедаем свои огромные порции, прощаемся и рассаживаемся по такси. И не знаю как Тома, а меня таксист небывает юаней на пятьдесят.
#писанина

Мы набились в такси. Компания галдела, шумела, а я еще не привыкший к английской речи помалкивал и смотрел в окно. Мы неслись по надземной автостраде. Деревья, тротуары и люди были где-то внизу, а мимо нас проплывали небоскребы и крыши домов пониже. Я вцепился глазами в один из небоскребов. Облицованный золотым стеклом он смотрелся непривычно. Золотой небоскреб наплыл, затем отплыл от нас. Мне показалось, что я недавно видел его во сне. Почему-то захотелось позвонить бабушке. А мы все мчались и мчались по эстакаде. Мы ехали так долго, что уже начинали трезветь. Когда мы наконец попали на день рождения короля, мы вошли в огромный, практически концертный зал, и первым делом атаковали официантов с подносами игристого вина.

Бесплатное вино сработало, и остаток ночи превратился в слайд-шоу. Я вижу огромный квадратный зал плотно забитый людьми. У многих в одежде доминирует национальный голландский оранжевый цвет. Вдруг передо мной возникают две девушки и перекрикивая музыку кричат что-то мне по-голландски. Услышав, что я отвечаю по-английски, они оперативно исчезают с разочарованными лицами, не дожидаясь, пока я закончу фразу. Ну и хуй бы с вами, думаю. Удивительно, как я сегодня умудрился оказаться где-то еще более чужим, чем просто иностранцем в Китае. Еще игристого. Я теряю своих спутников и некоторое время смущенно слоняюсь из угла в угол зала, проталкиваясь сквозь людей в оранжевом, попутно хватая с подносов хрупкие бокалы. Вдруг Джули треплет меня сзади за плечи: “Это место тухляк, поехали в Шелтер”.

Шелтер оказывается буквально шелтером. Клуб оборудованный внутри бомбоубежища. Вход в него спускается с улицы. Ступени ведут по длинному узкому коридору освещенному тусклым неоном куда-то глубоко под землю. Не смотря на врожденную клаустрофобию — это место мне сразу понравилось. Я только пришел, а у же думаю о том, как еще вернусь сюда. Я всегда тянулся к гетто-эстетике, запущенным старым дайв-барам, грязным подвалам и прочим помойкам проверенным временем. Есть в них что-то настоящее, а если и не было, то с годами назрело. 

Внутри, в просторном помещении без намеков на окна находится танцпол и дальше по разветвленным узким коридорам – несколько сидячих зон. Герметичные комнатки, в них кожаные диваны вдоль стен под низкими полукруглыми сводами потолков. И повсюду большое количество пьяных иностранцев всех национальностей с изрядной примесью китайцев. Вообще все иностранцы, которых я сегодня встретил множество, производят впечатление людей беспечных. Пьющих отчаянно. Как дети без родителей. Как я позже понял, это такая Шанхайская особенность.

В туалете клуба висит крупная двуязычная табличка гласящая “no drugs!”. Прямо под табличкой опершись на стену пара китайцев курят джойнт. На выходе из клуба бродят ребята похожие на цыган из моего детства и предлагают купить травы. Всего в нескольких метрах через дорогу от них стоит большое количество полицейских машин и, собственно, находится полицейский участок. Но всем плевать. #писанина

Муд

Мне нравятся местные станции метро. Некоторое время ушло на то чтобы почувствовать какие они старинные. На отдельных линиях поезда такие узкие, что кажется можно дотянуться руками от одной стены вагона до другой. Вагоны болтаются, гудят, гремят железками, а из тоннелей ветер гонит столетнюю пыль.

Сидим на одной из таких станций, ждем поезда. 14 минут. Мужичок слева от меня на скамейке пьет монстр энерджи. Сложно сходу дать ему определение, может трудяга, может бездомный. Лучше всего ему подходит слово «бедолага». С абсолютно славянской тоской в лице.

Девушка с которой я полчаса назад выпил полторы бутылки вина на веранде //бутылка белого в ведерке со льдом, но над головой тепловые лампы. Барменша шутит: «ужин с видом на шоу. Тут так каждый вечер» имея в виду долгое бодание полиции с шумным агрессивным психом через дорогу от нас// чуть веселее меня самого. Она все время роняет свою сумочку. На третий раз я переключаюсь с английского на русский: «да еб твою мать!» и бедолага слева резко поворачивает голову в мою сторону услышав родную речь.

"жизнь — это очень грустный бизнес"

"Квартира на Huaihai Middle road мне отчаянно нравилась. Квартира задавала тон фальшивому, но важному для меня образу. Она позволяла мне выглядеть в глазах гостей обеспеченным молодым человеком. Квартира, конечно, была мне не по карману. Я ведь платил за нее напополам с женой. Но об этом гости не догадывались, а я не спешил рассказывать. Какая такая жена? Та, которая улетела в Россию полгода назад и видимых следов ее присутствия в доме не было. Я их прибрал конечно, эти следы.

Я носил светлые шорты, льняные рубашки, замшевые лоферы, серебряную цепочку на запястье, душился преимущественно парфюмами от Тома Форда, жил в необычной и просторной квартире, в самом сердце города и закатывал у себя вечеринки до девяти утра. О своих реальных карьерных достижениях я много не болтал. Никому в общем-то не было интересно знать, чем конкретно я занимаюсь. 

Съехав с квартиры на Huaihai Road, поддерживать образ великого Гетсби, конечно, будет труднее. Но съезжать надо было срочно. Меньше всего мне хотелось дожидаться в этой квартире возвращения жены, с ее последующими попытками затянуть меня обратно в вязкую трясину брака. Надо было сваливать."

После Хуахая было еще много домов и квартир. Но здесь порыв с которым я сел записать эту заметку улетучивается. Мне лень. Скажу только, что присутствие этих мест я ощущаю почти постоянно. И связь моя с ними настолько прочная, что сложно поверить в то, что их больше не существует нигде кроме точки в пространстве и времени моего сознания.

Это похоже на то, когда сидишь один в тишине в пустой квартире. И слышишь приглушенно чью-то речь. Будто за стенкой разговаривают мужчина и женщина. Или работает радио. Речь слышна, но слова разобрать невозможно. Вот только ты точно знаешь, что за стенкой никого нет. Ты слышишь чьи-то чужие воспоминания.

За свою жизнь я сменил множество квартир. Некоторые из них мне запомнились. От других в памяти остались только какие-то куски пространства вокруг.

Например угол улицы на перекрестке Yanan Road / Maoming Road в Шанхае. Я стою на нем в пол первого ночи. Над головой проносятся машины. Я стою и прислушиваюсь как под порывами ветра от проезжающих авто поскрипывает пластиковое ребристое полотно ограды отделяющее шумную эстакаду от тихой улицы внизу. Мелодичный тихий скрип, больше даже похожий на свист птиц. Эстакады поют.

Я в шортах и по моим ногам дует горячий летний азиатский ветер. Слева от меня высоко в небо уходят башни бизнес центров. Опустевшие и почерневшие на ночь. Их верхушки в небе подсвечивают никогда не гаснущие прожектора. Справа от меня Maoming lu уходит на пересечение с Julu lu. Я могу пойти направо в сторону баров или налево, в сторону дома. Но в памяти сохранился только этот кусок пространства на перекрестке, может быть даже несколько прохожих навсегда застрявших на нем, а все что вокруг обрывается в непрозрачное ничто.

Отматываю память еще на несколько лет назад. Мне двадцать семь и я только что переехал в Шанхай. Снял квартиру на окраине района Сюджахуэй. Улица называлась Zhongshan Xi lu. На пересечении с Caoxi Bei lu. Это были первые китайские слова которые я выучил, так как местного убера еще не существовало и чтобы добраться куда-то на городском такси нужно было назвать водителю перекресток двух улиц.

Время от дома до офиса с утра измеряется одной остановкой на хорошо кондиционируемом поезде метро. А вечером пешей прогулкой и двумя бутылками пива.

Маршрут проходит через оживленный и ярко освещенный Xujiahui. Идти по нему приятно. В то время этот район олицетворял собой будущее и время новых надежд. И "олицетворял будущее", это не пошлое преувеличение. Район построенный в конце девяностых выглядел именно так как современные люди представляли благополучное и высоко технологичное ближайшее будущее. Это увидел не только я, но и режиссер Спайк Джонс, который снял в этом и других районах Шанхая половину своего фильма "Her".

Я глазею по сторонам и протискиваюсь через яркую толпу. Пиво постепенно выходит из меня вместе с потом. Я прохожу мимо бесконечных ресторанов и баров. Мимо экспатов в синих пиджаках, с розовыми англосаксонскими лицами поглощающих пиво и бургеры в заведениях для белых. Некоторые из их рож мне знакомы, мы работаем в одной башне. Прохожу мимо салонов грязного массажа, где в ядовитом фиолетовом свете ламп у входа дежурят свободные китайские девочки в ультра коротких юбках.

Скорее всего я улыбаюсь. Мне нравится этот город, мне нравится этот климат. Мне нравятся мои новые друзья и компания в которую я приехал работать. Я полон надежд неплохо подзаработать и хорошенько повеселиться. Получилось и то и другое.

Того Сюджахуэя действительно уже нет нигде кроме моего сознания. Изменилась политика и изменилось время. Уехали экспаты, закрылись бары и массажные салоны. Кое где на стенах правда до сих пор остались пыльные очертания букв massage. В Шанхае, к слову, множество таких отгремевших районов.

Я же пять лет и три квартиры спустя переехал на Huaihai Middle road. Тут реальность опять странно пересекается с сознанием. Переехав, я обнаружил у себя на пинтересте фотографию дома, в котором поселился. Я сохранил ее лет за 7 до этого. Когда про Шанхай вообще ничего не знал. На фотографии присутствовали даже мои окна.

Квартира принадлежала архитектору. Он хитро перестроил пространство под себя. И это была одна из лучших квартир в которых я жил. Одной стороной она смотрела высокими окнами на эстакады и небоскребы делового центра района Jingan. Другой стороной выходила на центральную Huaihai Lu. Через дорогу был недорогой бар Windows. И каждый вечер я слышал веселые крики толпы студентов. А позже вдоль дороги на тротуаре высаживались пьяные девушки. Они разбрасывали свои сумочки и телефоны а друзья пытались привести их в чувства и засунуть в такси.

В квартире этой был один минус: моя жена. Так я описываю тот период в своей, простите, первой книге:

У меня есть в телефоне папка с скриншотами из книг, без подписей само собой. И не всегда сразу вспоминаешь, кто это написал. Парижский период Миллера самый лучший. То есть все полторы книги. Остальные я не дочитал.

жанр чисто: мужики на саламерии полчаса нюхают сосиски приговаривая "ле сизон де сосисон! у ля ля!"

кайф https://www.youtube.com/watch?v=FvmYaYCZBvw

Всю жизнь хотел чтобы появился волшебный человек и увез меня куда-нибудь далеко. Никто конечно так и не появился, зато я вывез уже двоих

Германия это на моей памяти первая страна где в отеле с тебя берут деньги за оставление чемодана в лобби перед заселением. А заселение в 3(!) дня. Как по-немецки будет «крохоебы»?

очень хочется заняться организованной преступностью где-нибудь в азии https://youtu.be/zSLlX4czsZA?si=2NVah-K0cVD99Nq8

Сямен — приятный городишко (на пять с половиной миллионов человек). Даже не смотря на все классические минусы китайского юга, вроде вездесущих решеток на окнах делающих город похожим на тюрьму, в Сямене чувствуется дух. История что ли сказывается. Все же бывшая пиратская бухта. И кому только не принадлежала, и португальцам и британцам. Это вам не паршивая Санья, куда коммунисты ссылали неугодных генералов, а русские с дальнего востока кажется до сих пор ездят в отпуск. Хотя и на Хайнане конечно есть места. Такая густая природа, что так просто не испортишь.

По китайским меркам Сямен это город “второго яруса”. То есть даже не в четверке лидеров по экономической значимости. Вроде как пик местной экономики пришелся на середину девяностых. И это чувствуется. По крайней мере я чувствую. У меня в Сямене есть любимый устаревший отель. Marko Polo. От него как раз веет этим вот былым благополучием. Старомодная мебель, ковролин и просторное лобби. И находится он в районе который был популярен примерно тогда же. Во дворе отеля есть фонтан с неторопливыми Кои, которые может быть старше меня. А прямо позади отеля расположена местная барная улочка. Где по вечерам даже встречаются белые люди. Весь район усеян гигантскими Баньянами. Если любите ранние фильмы Такеши Китано (Сцены у Моря, Сонатина, Ханнаби) и вдруг окажетесь в Сямене — рекомендую поселиться именно там.

Есть в Сямене и свое «дикое» азиатское блюдо: желе из песчаных червей. Выглядит буквально как желе с червяками. По текстуре обычный хрустящий протеин, как почти все прочие морепродукты.

26.06.24

Пацаны в магазине одежды с порога оценили татуировки девушки с которой я вошел. Чувак за кассой сделал ей комплимент «очень крутые татухи». Остальные консультанты в любопытстве подтянулись с разных концов зала. Они стали называть ее «Дзе Дзе». «Старшая сестра». Уважительное обращение к подруге в китайском языке.

Я ценю такое чистосердечное теплое отношение. Кажется оно может исходить только от подростков из second tier южных городов у моря. Шанхайские детки так себя не ведут.

Я ничего не купил в этом магазине. Обычная проблема китайских брендов: слишком большие принты. Но пока я листал футболки на вешалке один из консультантов разглядывал спину моей подруги. Он спросил, что это изображено. Она ответила, что это снимок моих кишок. Парень конечно не понял, но она сказала чистую правду. Она сделала этот абстрактный рисунок на основе снимков с моей колоноскопии. И покрыла этим узором большую голову Будды, который был набит у нее на спине с 12 лет.

Классно вчера на убере из аэропорта уехал ночью в другой город. Потому что там есть улица с точно таким же названием как моя в Берлине

Обратил внимание на красивые билборды с плачущим мужчиной. Позже снова встретил его внутри приложения по поиску врача. Оказалось, это реклама страховой компании или отдельной страховки на ментальное здоровье. Самое забавное, что реклама в принципе отражает состояние немецкой медицины — ее нет.

Баннер с плачущим мужчиной ведет на страницу со списком советов в духе “ложитесь спать пораньше, меньше скрольте телефон, займитесь йогой”. В эмигрантских чатах люди постоянно просят отсыпать им того или иного антидепрессанта, так как их выписанные запасы кончатся быстрее чем они смогут попасть к доктору за новыми.

Попасть к психотерапевту или психиатру практически невозможно. Но и с любыми другими врачами (name it) все точно так же. Ты принимаешь рецептурный препарат? Для начала найди общего врача терапевта, запишись к нему (в лучшем случае за пару тройку недель). Он даст тебе направление к нужному врачу.

С этой бумажкой попробуй найти окошко для записи (в пределах полугода). Полгода прошло, а попасть к врачу не получилось? Поздравляю, твое направление более не действительно. Нужно получить новое. Все это время тебе нужно было принимать рецептурный препарат? Ничем не можем помочь. Кстати, с вас 1500 евро в месяц за государственную (публичную) страховку. С которой тебя не принимает 80% врачей. Оставшиеся 20% просто не принимают новых пациентов.

Я вспоминаю китайские государственные больницы. Огромные многоэтажные помещения забитые людьми. Перед тобой в очереди 200 человек. Но к врачу ты точно попадешь. Ты можешь приехать в любое время суток без записи. Попасть к любому специалисту. Получить любые лекарства. А если у тебя есть страховка… Однажды по страховке я удалил все родинки на теле. Для ментальной стабильности так сказать.

Лично знаю людей, которые в итоге летают к докторам в Грузию и Россию. Так быстрее и дешевле. А билборд красивый.

забавно, это старая, еще доковидная писанина. а я до сих пор в деталях помню то утро. и что надушился перед выходом солоноватым и морским issey miyake l'eau d'issey men и слушал робби, мать его, уильямса "morning sun". со словами "how do you rate the morning sun? how many stars would you give to the moon". кто-то там сказал (точнее кто только этого не говорил), что человек по-настоящему счастлив только в предвкушении счастья. но, получается, и вспоминая предвкушение тоже https://youtu.be/QJ0dGvcsotg?si=1kijI7Ny18Kbe-qY

Меня не покидала мысль, что надо валить из Китая. Переставать быть вечным чужаком и поселиться где-то там, где я мог хотя бы мимикрировать под местных. Я грезил Лос-Анджелесом. Я нацелился на Америку. Американская мечта, в рот ее ебать! Я нашел специального юриста, отвалил почти шесть штук баксов за ее работу и собрал неслабый такой пакет документов для подачи на визу О-1. Это заняло у меня почти год. Что за удивительное дело. Ты должен заплатить кучу денег и потратить кучу сил чтобы доказать, что ты достоин работать в Америке. Работать! Что ты ценный специалист. Что ты принесешь их экономике пользу. Вот так вот фиолетовое небо Калифорнии незаметно берет тебя в оборот.

За годы работы в рекламе у меня скопился приличный список никому не нужных международных наград. Награды, заслуженные по большей частью не мной, но обширной командой коллег. Однако в кредитсах упоминалось и мое имя тоже. К тому же основными моими клиентами в Москве долгое время были Nike и Ikea, а эти корпорации имеют солидные медийные бюджеты. А значит и публикации в прессе. Таким образом у меня был шанс закосить под ценного талантливого специалиста. И я им пытался воспользоваться. Финальным шагом в оформлении визы должны были стать, не один, не два, но три джоб оффера, которые я к тому же должен был получить удаленно.

Свои первые собеседования я с треском проваливал. Американцы, как оказалось, ребята серьезные. Каждый из тех кто меня собеседовал выглядел как минимум акулой бизнеса. И от меня по умолчанию требовался такой же бессовестный боевой настрой. “Продавай им себя как самая дорогая шлюха в их жизни. Тут так принято” — посоветовала мне подруга, которая сама уже добрый десяток лет трудилась в Нью-Йорке.

Я подготовился. Я написал хвалебный текст о себе. И, по возможности, я просто читал его с экрана во время интервью. В основном я общался с компаниями с западного побережья. Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Сиэтл. Из-за разницы во времени я вставал в четыре утра. Я умывался, причесывался, накидывал рубашку, садился так, чтобы в кадр не попадали мои голые ноги и трусы.

С некоторыми компаниями мне удавалось пройти довольно далеко. Одна из них, из Сиэтла, пропустила меня аж через шесть собеседований. Я поднимался все выше и выше, каждому собеседнику рассказывал одно и тоже. И отвечал на одни и те же вопросы. Нахваливал себя и старался при этом еще и улыбаться. В четыре-то утра.

На шестом собеседовании я общался с очередным директором не пойми чего. Компания занималась софтом для оптимизации работы менеджеров других компаний. И этот босс неожиданно спросил меня: “Я никак не могу понять, Питер, в чем ваш интерес? Почему вы на самом деле хотите работать с нами?”

Вот сука, подумал я. Очевидно же, что я срать хотел на вашу компанию. Срать я хотел на всю индустрию в целом. Но, по какой-то причине, я решил, что жизнь в Америке сделает меня счастливее. И ты, сука, и я, знаем, что я отличный работник и буду землю грызть, если получу возможность зацепиться в вашем обществе. В том самом, которое вы так усердно рекламируете во всех мировых медиа. Честный ответ звучал так: “Мне просто нужна виза. Я хочу жить в Америке”. Уже не помню, что я ему наплел, помню только, что после собеседования у меня осталось приятное ощущение надежды на успех.

Когда интервью закончилось, было почти семь утра. Он мурыжил меня два часа. Спать не хотелось. Перед звонком я успел плотно загрузиться кофе. Я наскоро оделся и вышел в утренний город. Подхватил прокатный велосипед и поехал в сторону небоскребов на Джинган Темпл. #писанина

Какое чудесное утро. Солнечное и прохладное осеннее утро полное надежд. Мне казалось, что совсем скоро я вот так же буду гнать велосипед по туманному утреннему Сиэтлу и вспоминать Шанхай. Сколько безнадежных ночей и пустых дней я прожил в том году, чтобы получить такое вот прозрачное полное надежд утро. Через несколько дней та контора снова со мной связалась. Мне назначили звонок на середину ночи по Шанхайскому времени. Мысленно я уже готовился разговаривать о деньгах. Набирался храбрости торговаться. Я снова причесался, одел рубашку. Только для того чтобы какая-то эйчарщица, которую я за все эти семь звонков видел впервые, набегу, отхлебывая кофе из большого стакана и не глядя в камеру своего мобильного, сказал мне, что я им не подхожу. Но они обязательно со мной свяжутся если вдруг появится подходящая роль. Я вежливо попрощался и пошел спать. #писанина