Шипы и Розы

Маша @rozacetkin попросила меня рассказать про текст 0.5 Валерия Шпякина, а я давно уже хочу написать про всю серию, которую она собирает своими прекрасными руками в издательстве Азбука, а еще у Маши недавно был день рождения — так что все сошлось. Серия называется голоса, внутри вообще все очень разное, многоголосое. Есть, например, 0.5 Валерия Шпякина — текст про парнишку-наркокурьера, там вся наша с вами slavic core хтонь, зима, панельки, заброшенные парки, закладки. Вообще, как будто снова начали писать на тему наркотиков, на последней защите дипломов в вышке я была рецензенткой для работы Даши — это тоже была повесть про очень юных и очень потеряных людей и наркотики. Есть текст Екатерины Какуриной, Маркетолог от бога, говорят, по вайбам, Салли Руни в московском сеттинге. Есть Марина Чуфистова и ее Йалка — магреализм в сеттинге Ростова-на-Дону, и еще один мистический текст, приземленный на постсоветские реалии — СНТ Владимира Березина (про нее родную, про дачу).

Идеал, к которому хочется стремиться (жить настоящей хорошей скучноватой жизнью и строить планы на после войны)

«Оба они вернулись к литературе, много работают, словом, по-моему, живут настоящей хорошей скучноватой жизнью. Даже мечта настоящая: после войны уехать в деревню и засесть там на полгода-год, чтобы без помех (и расходов) привести к концу все начатые литературные предприятия» (К. Ф. Некрасов о чете Муратовых в 1915 году).

«Ну, за Кира Булычева» — доносилось вчера ближе к концу дня из соседней редакции. Булычеву вчера исполнилось бы 90 лет. А вот текст Димы Захарова, замечательно краткое введение в тему.

Тёрстон Мур выпустил новый альбом. Вот что бы он не делал, сколько бы ему лет ни было, ты всегда слышишь Sonic Youth - моя любимая группа в мои 13-14 лет и далее.

Альбом отличный. И все более насыщенный звук, местами прямо звуковые картинки слоеные и плотные.

Новое архивное приключение

Пример строгости

«В мае 1852 года в Gazette вышла рецензия на первый том его автобиографии, которая начиналась со зловещего комментария: „С искренней горечью мы приступаем к обзору данной работы“».

Мне одной кажется, что Анита Лейн и Валентина Караваева — сестры-близнецы, разлученные во времени и пространстве?

Вот еще дружеский репост call for papers конференции Исследовательского центра Еврейского музея «Еврейское поле: новые открытия, опыт и концептуализация». Подробности тут.
Тематика довольно широкая, поэтому расчехляйте своих диббуков и големов. Организаторы по секрету сказали, что будет здорово, если докладов по литературе наберется на целую секцию. Податься можно до 20 октября.

Когда я слышу голос Алисы Тен, мне всегда кажется, будто солнце вышло из-за туч

На следующей неделе, ЕБЖ, буду рассказывать о дневниках Марии Шкапской на конференции «Антропология неопределенности: жизнь в переломные эпохи». Если вы в Ереване, приходите и просто давайте видеться.

Поэзия в ассортименте

Хочется простого женского, чтобы дарили кубки из гробниц фараонов

«Никогда не забуду, как впервые пришла к ней в гости в Хай Виндс. Мы сидели за обеденным столом, и Лила пила из прекрасного золотого кубка, подаренного ей египетским правительством; она говорила, что он из гробницы Тутанхамона» (Марта Грэм, Память крови, автобиография)

"Важного и неважного уже не осталось; значимым так или иначе было все — и особенно желтоватые газеты, собранные за десятилетия, высокие колонны вырезок, подпиравшие стены и кровать". Всегда возвращаясь домой, еду в дом бабушки, которой давно нет, и подолгу смотрю на эту стену. И всегда в голове крутится эта цитата из Памяти памяти.

«Азбука. Голоса» — серия, стартовавшая в одноименном издательстве под чутким присмотром редактора и исследователя Марии Нестеренко, отмечена обложками с узнаваемыми иллюстрациями Сергея Орехова и собственно текстами, населенными неконвенциональными персонажами, действующими в не самых привычных обстоятельствах.

«0.5» Валерия Шпякина вроде бы с порога отсылает к «Трейнспоттингу» Уэлша и другим томам знаменитой оранжевой контркультурной серии, «Теряя наши улицы» Саттарова и внезапно отчасти кинопритче «ДМБ». Но, конечно, это просто ассоциации, к тому же не слишком точные — ни эстетизации пороков и анархизма, ни ностальгии по безбашенной юности, ни света в конце тоннеля.

История кладмена (да, человека, делающего закладки вовсе не в книгах или браузере) Андрея, местами документальная до судорог, вымышлена и снабжена необходимыми дисклеймерами: вещества, расширяющие сознание, это зло. Жизнь молодого человека могут разрушать уныние, конфликты с отчимом и сестрой, непрожитое толком горе утраты близких, закольцованная бытовая безысходность и невозможность найти ответы на вечные вопросы «кто я», «зачем я» и т. д. Но добьёт его не инфантилизм и духовная деградация, а синтетика в крови. Химия тоже бессердечная стерва. Но эта история не болезненное художественное погружение в наркотрип, а, скорее, реалистичное исследование еще одной социальной пищевой цепочки.

Главный герой ироничен, задирист и периодически проклевывает четвертую стену, словно пытаясь самому себе облегчить попытку переварить реальность. Но это бравада висельника. Мрачное предостережение о том, что на дне дна может оказаться кто угодно. Жутковатое и, что еще страшнее, захватывающее чтение.

А поделитесь, пожалуйста, под этим постом, в комментариях, вашими любимыми хоррорами

По случаю spooky season, который в самом разгаре, вспомнила текст о Господине оформителе, который написала сто лет назад для одного сайта, но текст так и не вышел. Поэтому я опубликовала его здесь. <Обратите внимание на картинку, в этой сцене — чистый Ардженто>