Дневник Булгакова

На службе меня очень беспокоили, и часа три я провел безнадежно.

Вы знали, что в подземельях Питера есть огромное кладбище длиной 500км?

Культурная столица скрывает в себе очень много темных тайн, о которых не знают даже местные.

Жизнь Питера - этот канал покажет вам всю шокирующую подноготную Санкт-Петербурга, о которой никто не говорит.

Даже опытные гиды не знают этих фактов о темном Питере.

⚡️Подписывайтесь и взгляните на культурную столицу с другой стороны: Жизнь Питера

Пасмурно у меня на душе.

Ах, Ницца, Ницца, когда же я тебя увижу? Лазурное море, и я на берегу его в белых брюках!

🗽Здесь скульптуры показываем:

https://t.me/sculpturearts

У Станиславского репетируем — поздно кончаем.

Пошел в ресторан Жургаз, в чем тоже раскаиваюсь. Там, правда, знакомые лица на каждом шагу. Могу их подарить кому-нибудь.

Это вам не сериал с повесточкой на Netflix и не очередное Youtube-шоу

Тут не выдают за «эстетику тела» полураздетые селфи с губами и не снимают рилсы под пошлую музыку.

За кулисами | Театр — первый в Телеграме канал театральной тематики.

Только здесь вы можете вдохновиться невероятной самоотдачей людей, насладиться культовыми выступлениями и заглянуть за кулисы театрального мира.

🏛️Подписывайтесь, искренние эмоции гарантированы: @Theatre_culture

Московский климат известен своими капризами.

Замечательный дом, клянусь! Писатели живут и сверху, и снизу, и сзади, и спереди, и сбоку. Молю Бога о том, чтобы дом стоял нерушимо. Я счастлив, что убрался из сырой Пироговской ямы. А какое блаженство не ездить в трамвае! Правда, у нас прохладно, в уборной что-то не ладится и течет на пол из бака и, наверное, будут еще какие-нибудь неполадки, но все же я счастлив. Лишь бы только стоял дом.

Питаюсь чаем и видами.

План мой: сидеть во флигеле одному и писать...

Вот уж около месяца я в Ленинграде, где, между прочим, лечусь электричеством и водой от нервного расстройства.

Может, помрем, а может, и нет.

Я: 1) служу сотрудником большой офф. газеты, 2) у Боба 3) временно конферансье в маленьком театре. Зарабатываю (за 1/2 апреля): паек + 40 миллиона (у Боба) + 30 миллиона газета + конферансье (еще не считал). В общем за апрель должен получить всего 130–140 миллионов. Впрочем, сказать трудно точно. Кавардак. Меняются ставки.

Теперь накомандовал Станиславский. Прогнали для него «Мольера» без последней картины (не готова), и он вместо того, чтобы разбирать постановку и игру, начал разбирать пьесу.
В присутствии актеров (на пятом году!) он стал мне рассказывать о том, что Мольер гений и как этого гения надо описывать в пьесе.
Актеры хищно обрадовались и стали просить увеличивать им роли.
Мною овладела ярость. Опьянило желание бросить тетрадь, сказать всем: пишите вы сами про гениев и про негениев, а меня не учите, я все равно не сумею. Я буду лучше играть за вас.

Месяцами я теперь не берусь за дневник и пропускаю важные события.

Когда человек в Москве начинает лезть на стену, значит, он доспел, и ему, кто бы он ни был – бухгалтер ли, журналист или рабочий, – ему надо ехать в Крым.

Колонка распаялась внезапно к чертовой матери. Я безутешен!

— Чем все это кончится? – спросил меня сегодня один приятель. Вопросы эти задаются машинально и тупо, и безнадежно, и безразлично, и как угодно.