Имя и память

Обычно в путешествиях я стараюсь заходить в местную синагогу или еврейский музей. Неизменная вещь во многих из них — списки погибших в Холокост; иногда ещё добавляются списки умерших в теракте в этой стране или прямо в этом месте. Наши мёртвые всегда с нами.

Раньше я всегда фотографировала эти доски, чтобы потом почитать истории людей. Из нынешней поездки у меня две фотографии с нашими мёртвыми: жертвы Холокоста в хорватском Сплите и жертвы войны с Хамасом, чьи фото были наклеены на стекло аэропортного автобуса. Но теперь я не могу заставить себя прочитать их истории. Мне кажется, что после этого года каждая новая история подводит к пределу того, что можно выдержать. Каждая фотография похищенных и убитых таит в себе пропасть.

Я заблокировала проект «Минута в минуту» и с некоторым облегчением думаю, что во время церемонии памяти буду в самолете. Представить мероприятие, которое помогло бы заглянуть в пропасть, очень сложно.

Дорогие мертвые, пока я могу читать только ваши имена. Простите.

Дорогие живые. Попробуем пожить ещё.

Жизнь в последнее время представляется так: окруженная чудеснейшими людьми, принимаешь гостей и ходишь в гости, смеешься, танцуешь на свадьбах, встречаешь средиземноморские закаты, водишь школьников в музеи и на природу, режешь салаты, чинишь велосипеды, выбираешь подарки, читаешь стихи, гладишь собак, шутишь с продавцами, а между вами ходит смерть, все время ходит смерть, как вода в игре, и проходит то ближе, то дальше, кого-то поцелует горячо, а кого-то только за плечо тронет, так, что в животе что-то сожмется, оглянешься испуганно, но нет, не ты, не за тобой, не за кем-то, кого ты любишь. Не сегодня.

Круг вещей, неподконтрольных мне, огромен; круг вещей, над которыми я властна, мал. Я разворачиваюсь спиной к первым и лицом ко вторым, перечисляю их вслух (меня заставила терапевтка, дождавшись, пока прозвучит отбой ракетной тревоги и я вернусь из подвала в зум). Там вещи маленькие и простые, согревающие сердце: рецепты пирогов и планы уроков, веса в спортзале, часы прогулок, цвета рубашек, книга, открытая перед сном, цветы для пятничного букета, люди, которым я пишу и с которыми сажусь за стол — сегодня и завтра, и в другие праздники, и в будние дни.

Это то, что есть у меня. У вас есть вы и список вещей, над которыми вы властны, а, если вы читаете эти строки, то и мы в каком-то смысле есть друг у друга. С наступающим новым годом. Пусть он будет лучше, чем предыдущий.

Смерть Алекса Данцига, историка Холокоста и заложника Хамаса, была подтверждена сегодня, вместе со смертью Ягева Бухштава. Вчера Алексу Данцигу должно было исполниться 76 лет. Он родился в семье переживших Холокост, стал отцом четверых детей и дедом 13 внуков. Троих его внучек 7 октября спасла его бывшая жена, державшая дверь защищенной комнаты своим телом. Всю жизнь Алекс посвятил образованию в области Холокоста; это тот самый человек, про которого освобожденные заложники вспоминали, что в плену Хамаса он читал лекции.

На этой открытке, нарисованной Шошке Энгельмайер, Алекс Данциг или просто дядя Олеш изображен возвращающимся домой.

Израиль еще не стал государством, но уже оказался в состоянии войны. Родина нуждалась в бойцах. В нацистских лагерях уничтожения выживали самые сильные – люди в возрасте от 15 до 35 лет. А потом они прибывали в Хайфский порт, где их уже ждал призывной пункт. Ведь это еще и идеальный возраст, для защищать Родину.

Для этих молодых людей даже был особый бюрократический термин גַּחַ״ל- גִּיּוּס חוּץ לָאָרֶץ (призыв из-за границы). Отдельная ирония судьбы в том, что аббревиатура, описывающая людей, чудом избежавших печей крематориев, складывалась на иврите в слово «тлеющий уголь».

На днях я узнал, сколько таких людей воевали за Независимость Израиля. Состоянием на март 1949 Армия Обороны Израиля состояла на 50% из людей, переживших Катастрофу.

Натан Альтерман написал о них стих, его положили на музыку. Я, не найдя русского перевода, решил перевести сам (не стреляйте в пианиста, он играет как умеет!)

Один из גַּחַ״ל

Прямо с палубы утлого судна
Он спустился на берег порта
Там ждала Родина утром
Там сержант собирал паспорта.

Его имя, оттиснув печатью,
Она бросила скарб его в сак,
Страшной клятвой заставив поклясться
В каплях дождика мелкого в такт.

Он был виден ползущим и ждущим,
Своей пайки в тарелкой в руке.
Так узнаем -- без дома и друга
Холодно воевать на войне

А земля его не одарила
Ни другом, ни отчим углом,
И ни радостью, это ребята
Что пошли умирать напролом.

И не только наемничей долей
Одарила его на брегу,
Но и жизнь свою где-то под вечер
Ей отдал, умерев за страну.

Малка Херман, пережившая Холокост, и ее внук, капитан Маор Херман, вместе включили памятную сирену в системе оповещения Командования тыла.
Канал Алексея Железнова/Война/Израиль - Узнавай новости первым|Подписаться

Сегодня вечером в Израиле отмечают День памяти Катастрофы и героизма (Йом ха-Шоа)

Самый активный период когда впервые записаны и воспроизведены песни о Катастрофе – 1975-1981. Причем большинство из них не имеют отношения к Шоа.

Одна из самых популярных и известных композиции – "הליכה לקיסריה" (Прогулка к Кейсарии), известная также как "אלי אלי" (Мой Бог, Мой Бог).

Стихи были написаны Ханой Сенеш (1921-1944), она была не просто поэт, она была парашютисткой, сионисткой активисткой, родом из Венгрии.
Приехала в Израиль в 1939 году, была членом кибуца Сдот-Ям.

Во время Второй мировой войны вызвалась добровольно отправиться в Европу для организации спасения евреев, но попала в плен и была расстреляна в тюрьме, в Будапеште.

Хотя стихи описывали просто поездку из Сдот-Яма на пляж Кейсарии, стихотворение не имеет прямого отношения к Холокосту, деятельности еврейского сопротивления, смерти или памяти. Песня потеряла частное значение и стала молитвой.

О Бог, мой Бог...
Пускай не исчезнет со мной
Песок и прибой,
Дыхание моря.
Сияние молний,
Молитвы покой.
(Перевод И. Зора)

YouTube

Две истории от Эйлона Леви.

Холокост, седьмое октября, вы находитесь здесь

Саре Джексон 88 лет. Многие годы она рассказывает свою историю пережившей Шоа: когда ей было четыре года, ее родной польский город стали бомбить, а семья смогла сбежать в Сибирь, где жила в трудовом лагере. Обычно Сара рассказывает эту историю на организованных встречах, но седьмого октября она стала рассказывать ее в защищенной комнате, в которой скрылась она и пять человек с фестиваля Нова.

Когда зазвучали сирены ракетной тревоги, Сара готовилась к выходу в синагогу. Она живет в кибуце Саад, в нескольких километрах от границы с Газой. В какой-то момент, выглянув на улицу, Сара увидела пятерых молодых людей, бегущих к ее дому, второму от входа в кибуц. Они вбежали к ней в дом, взяли из кухни ножи, заперлись вместе в защищенной комнате и подперли дверь креслом. Тогда Сара узнала: эти ребята сбежали с фестиваля Нова. Под выстрелами они смогли сесть в машину, проехали мимо тел убитых и засад Хамаса, избежали гранаты, взорвавшейся рядом, и доехали до кибуца.

В защищенной комнате все они провели полдня. В какой-то момент Сара, пытаясь отвлечь ребят, попыталась рассказать свою историю, но быстро поняла, что сейчас они не готовы ее слушать и не могут отвлечься от новостей. Самой ей было тяжело осознать, что происходит: «Я не думала, что на моем веку еще будут такие войны».

Спустя месяцы Сара несколько раз встречалась с ребятами. В последний раз — недавно, на серии встреч, где пережившие Холокост рассказывали свои истории пережившим Нову. Лала Леви, одна из этих ребят, держала ее за руку и благодарила за спасение жизни.

Эти рифмы за семь месяцев уже стали привычными. Но в какой-то момент все равно пробирает. Например, когда в репортаже об этой встрече ведущий спрашивает Сару: «Какой совет вы им дали?». 2024 год, евреи, пережившие Холокост, дают советы евреям, пережившим нападение Хамаса. Обмен опытом.

Не знаю, готовы ли вы слушать эти истории сейчас. Но напоминаю, что в Израиле и в других странах уже идут встречи проекта «Зикарон ба салон» — в преддверии дня памяти Шоа, который начинается завтра вечером. Больше 1500 салонов, офлайн и онлайн, на разных языках, в течение всей недели.

В этом году в каждом салоне обещают поставить пустой жёлтый стул — в память о заложниках в Газе.

В России «забыли» упомянуть евреев в списке народов СССР «плечом к плечу защищавших мир от фашизма».
Как сообщает израильская гостелерадио-корпорация «Кан», серия методических брошюр «Разговоры о важном» (пособие по внеурочным занятиям в России, введённых в программы образовательных организаций в 2022 году) для 5-11 классов, при перечислении народов СССР «плечом к плечу защищавших мир от фашизма», следуя старой доброй советской традиции, не упомянула евреев, несмотря на то, что как среди солдат действующей армии, так и среди награжденных евреи занимали одну из ведущих позиций.
В методичках не упомянут и Холокост, несмотря на истеричные вопли кое-кого, что он является «частью геноцида советского народа, и касается не только и не столько евреев!» Т.е. на лицо не только «отжим», но и «отжим с последующей ликвидацией» памяти Холокоста в национальном дискурсе.
И, кстати, как вы видите в этом списке украинцы тоже не упомянуты. Совпадение? Не думаю.

Подпишитесь на канал Пятый Пункт

Когда-то давно, лет в 11, "Дневник Анны Франк" стал для меня одним из самых сильных эмоциональных переживаний, и это было даже не строго про Холокост - по крайней мере в моменте. Это было что-то очень персональное - как обрести подружку, а потом самым ужасным и несправедливым образом ее потерять. Уже потом на это душераздирающее чувство наложилось понимание произошедшего - и утрата стала переживаться по-другому, менее персонально, но при этом более глубоко.

Мои дети знакомились с "Дневником" по замечательному комиксу - и это тоже, конечно, здорово, но теперь я жалею, что не дала им вовремя всю книжку целиком. А вот коллеги из проекта "Букутоку" почитают "Дневник Анны Франк" с вашими детьми, а после аккуратно и вдумчиво его с ними обсудят.

5 мая - День памяти жертв Холокоста, и мне кажется очень важным в этот день подумать ну, например, о еврейской девочке Анне, ее сестре Марго, папе Пиме, о ее не сбывшихся планах на жизнь и, конечно, о людях, с риском для жизни пытавшихся спасти Анну и ее семью.

Записывайтесь - участие бесплатное, но надо зарегистрироваться.

Таймлайн, конечно, у нас потрясающий: международный день памяти Холокоста пересекается с судебным процессом об обвинению Израиля в геноциде, а представляет Израиль в этом суде переживший Холокост Аарон Барак.

В истории Аарона те, кто знаком с хотя бы с несколькими рассказами детей, выживших в Литве и Польше, сразу чувствуют знакомые ноты. В пять лет попасть в гетто; выжить во время акций; быть вынесенным из гетто в мешке; скрываться на ферме литовского друга семьи до освобождения; переехать в Израиль за год до его основания и много лет отправлять посылки семье спасителей. Не говорить о пережитом, чтобы вернуться к сложной теме спустя полвека.

А спустя ещё двадцать лет оказаться в Гааге с полным правом заметить, что он единственный в зале, кто столкнулся с геноцидом.

Из специального мнения Аарона Барака, опубликованного вчера: «Я много размышлял о том, как этот опыт повлиял на меня как судью. По моему мнению, воздействие было двояким: во-первых, я глубоко осознаю важность существования государства Израиль. Если бы Израиль существовал в 1939 году, возможно, судьба еврейского народа была бы иной. Во-вторых, я твердо верю в человеческое достоинство. Нацисты и их соучастники хотели превратить нас в пепел и пыль. Они стремились лишить нас человеческого достоинства, но в этом они потерпели неудачу».

Кажется, эта мысль звучит рефреном у многих израильтян последнее время: хорошо, что теперь у нас есть государство.

Love will tear us apart, или Шоа, Эйхман и Joy Division.

Ехиэль Файнер родился в местечке Соснович в 1909-ом. Родители отдали ребенка-вундеркинда в Люблинскую Ешиву, где он учил каббалу. Он также выпустил сборник стихов о любви и сионизме на идиш.

Но сегодня, в день освобождения Аушвица я хочу рассказать о жизни Ехиеля Файнера на «планете Аушвиц», как он ее сам называл. Он будет описывать произошедшее там под псевдонимом K. Цетник (сокращенно от немецкого Konzentrationslager).

Его опыт осмысления пережитого ужаса не был похож ни на какие другие свидетельства Шоа. Он переосмыслял его сначала через цикл эротических романов, а затем через описание своих галлюцинаций во время LSD-терапии в 70-х.

В 1946 году вышла его первая книга «Саламандра», принесшая ему известность. В том же году он переезжает в подмандатную Палестину, и живет на лавочке на бульваре Ротшильда в Тель Авиве.

В 1953 году вышла его вторая книга «Кукольный домик». Главная героиня книги, Даниэлла, узница женского трудового лагеря становится наложницей в борделе для увеселения немецких солдат «Freudenabteilung», или как его перевели на английский «Joy Division».

Если вам это случайно напоминает название британской пост-панк группы, то это не случайно. Это, чтобы, на секундочку, были понятны масштабы популярности романа К. Цетника.

Нужно ли говорить, что израильские критики воспринял более чем холодно роман с таким сюжетным поворотом. К. Цетник был обвинен в китче. В том, что «он клоун и пошляк, неспособный передать невообразимую трагедию Шоа».

Вне зависимости от мнения критиков порнография в сеттинге Шоа, была в то время весьма популярным жанром израильской эротической литературы. Такой жанр носил название «Сталаг», и был запрещен израильским правительством в начале 60-х.


Нужно ли говорить, что такого вида чтиво весьма занимало израильских подростков того времени? Позже роман «Кукольный домик» вошел в список рекомендованной литературы для старшей школы.

Когда ты пишешь книги такого содержания, ты не сильно стремишься, чтобы тебя знали в лицо. Но вот наступает 1961 год и начинается суд над Эйхманом. И оказывается, что К. Цетник – один из немногих свидетелей, которого лично допрашивал Эйхман. Он соглашается свидетельствовать и впервые раскрыть свое лицо широкой публике – тогда вся страна пристально следила за процессом.

В суде происходит драма. К. Цетник выходит свидетельствовать, его просят назваться своим именем. По его воспоминаниям, в голове у него в этот момент примерно следующее:

«Это был не псевдоним. Я не считаю себя писателем и составителем литературного материала. Это хроника планеты Освенцим. Я был там около двух лет. Время там было не такое, как здесь, на земле. Каждая доля минуты проходила в разном масштабе времени. А жители этой планеты не имели имен, не имели родителей и не имели детей. Они там родились и не рожали. Они дышали по разным законам природы. Они не жили и не умирали согласно законам этого мира. Это были человеческие скелеты, и их называли числом вместо имени»

В этот момент К. Цетник падает в обморок, и его выносят на носилках из зала суда. Он сможет покинуть больницу только через полгода.

Лишь в 70-х после LSD-террапии в Голландии, он сможет окончательно объединить в своем сознании «планету Аушвиц» и планету Земля. А также личность К. Цетника с личностью Ехиэля Ди Нура (он ивритихировал фамилию). Об этом он напишет книгу צופן אדמע, или «Code: Shiviti».

Подытожить хочется словами критикессы Рут Франклин о творчестве К. Цетника:

«С одной стороны мы все обеспокоены что такая литература может оскорбить память о погибших, с другой стороны мы хотим сохранить как можно больше прямых свидетельств очевидцев. Нужно помнить, что книги К. Цетника это часть огромной травмы. Его, как и нас, преследуют линии обреченных глаз невыразимой правдой чужой смерти».

Такие дела,
Never again…

Привет, я Вика. У меня не тот канал, чтобы часто писать о себе, но тут повод, который я пропустить не могу.

Когда в 2017 году я заводила этот канал, то для меня изучение Холокоста было одним из способов прикоснуться к своему еврейству. Религия меня не интересовала, еврейские молодежные движения тоже, переезжать я не планировала, оставался иврит и Холокост.

За эти годы я все-таки переехала в Израиль, поволонтерила в Яд Вашеме, поучилась на MA Holocaust studies, завела канал с мемами про Холокост, потому что в какой-то момент слишком много людей стало мне их присылать. Еще я начала карьеру в кибербезопасности, завела кота, научилась водить, короче, времени на посты не всегда хватало. На меня это долго давило (каждый бывший журналист имеет свои травмы, связанные с текстами и дедлайнами).

В какой-то момент меня добавили в чат админов каналов ребят, живущих в Израиле. За эти годы мы лишь пару раз обсуждали вещи, связанные с АДМИНСТВОМ, зато получился бесконечный safe space, в котором можно обсудить все новости и просто дышать. Ну и хвалить друг друга за посты, даже если редкие. Кстати, именно Лев из этого чата (который дрочит буквы в пустоту) как-то меня успокоил: «Я думал, как что-то важное происходит ты и пишешь. Холокоста к счастью пока больше не происходит».

Блядь, как же часто я вспоминала эту фразу за прошедшие три месяца.

К этому Новому году мы, кажется, все уже поняли, что never again это сейчас. Пожелать нам всем, чтобы такого больше не случалось, я не могу, я в это не очень верю. Но я отчаянно желаю, чтобы были силы бороться и чтобы всегда были те, кто будет бороться вместе с нами, вместо нас и за нас. Я желаю, чтобы рядом были близкие люди и были поддерживающие чаты, куда всегда можно прийти с вопросом, новостью или просто поорать — как у нас с ребятами из папки ниже.

В этих каналах нет структурированных постов с эмоджи, зато есть искренность и глубина. Я подписана на все и советую вам. С наступающим!

✨ https://t.me/addlist/lb9NoUGbuBdjOWNi ✨

Утром ЦАХАЛ сообщил о гибели в секторе Газа 20-летнего старшины Урии Байера и его троих сослуживцев.

Урия - немец, и призвался на службу в израильской армии добровольно. Сайт Ynet рассказал о семье погибшего бойца из Маалот-Таршихи.

Дедушка солдата - христианин-евангелист. В 1972 году вместе со своей семьей он переехал в Израиль, чтобы искупить вину перед еврейским народом за ужасы Холокоста.

Поначалу он управлял немецким гостевым домом на берегу Средиземного моря в поселке Шавей-Цион южнее Нагарии. Немецкие благотворители отправляли туда на бесплатный отдых и лечение переживших Холокост евреев. Спустя годы семья Байер открыла в Маалоте собственный дом престарелых.

Заведением управляет дядя Урии Мики Байер. По его словам, в последний раз парень виделся с родственниками во время прекращения огня - его отпустили в увольнительный.

Брат Урии Цуриэль и две его сестры - Рахели и Оделия - также служат в боевых войсках, и все они участвуют в антитеррористической операции на территории анклава.

@besedergamur

В голове не до конца укладывается, как уроки памяти обернулись уроками выживания.

Люди, которые выжили на фестивале Нова, потому что притворились трупами, прикрылись ими и ждали, пока расстрел закончится. Дети, которые молча сидели в шкафах, пока убийцы ходили по дому. Сколько таких историй они слышали от прабабушек и прадедушек? Кто представлял, что показания свидетелей Холокоста станут руководством к действию?

Уже известно, что несколько освобожденных заложников вели дневник. Одна из них, Офелия Ройтман, буквально сказала, что как только поняла, что осталась одна, решила: «Я читала про это, я учила истории Холокоста, я заведу дневник». В дневнике она считала молитвы, которые слышала из мечетей, чтобы понять, сколько дней прошло.

Вспоминаю истории празднования Хануки в концлагерях и не знаю, расскажет ли кто-то о Хануке в плену у Хамаса.

Сдерот—Берлин.

Это работа Михаила Короткова, который пишет: «Слева — укрепленные комнаты, известные как "миклат" или "мамад", напоминающие башни. Они пристроены к каждому входу в здание. На одной из них видно попадание ракеты, которое не нанесло значительного ущерба. Это фото было сделано в Сдероте, Израиль, одном из ближайших городов к границе с Газой, 27 октября 2023 года.

Оно контрастирует с фото (справа), которое я сделал 1 октября 2019 года в мемориале памяти убитых евреев Европы в Берлине».

Освобожденные заложники рассказали, что профессор Алекс Данциг (75 лет), известный историк и исследователь, в прошлом один из наиболее значимых фигур в Яд ва-Шеме, жив. Он был похищен террористами из кибуца Нир-Оз 07.10. "Алекс жив, и он даже проводит короткие лекции для других заложников, чтобы как-то отвлечь их от невыносимой действительности", рассказали израильтяне, которые были вместе с Данцигом в плену ХАМАСа.
Алекс Данциг, а также все остальные заложники, израильтяне и иностранцы, должен вернуться домой.

#bringthemback
#hamasisisis

Восточный Синдром
ПОДПИСАТЬСЯ