Таким образом, когда былое единство союзников по антинаполеоновским коалициям и страх перед императором Наполеоном исчезли, начал нарастать ужас перед могущественной Россией. Однако, как и прежде, это были гипертрофированные страхи,
«страхи фантазии». Такая склонность к преувеличению могущества российских самодержцев объясняется как любовью к однозначным черно-белым сравнениям, так и глубинным желанием противопоставить «деспотичной» России идеализированную европейскую свободу.
Кроме того, следует помнить, что первая половина XІХ века это эпоха романтизма, для философии которого было характерно
восприятие истории как извечной борьбы Добра и Зла. На Россию смотрели в том числе сквозь «романтическую оптику» с её тягой
к контрасту, гротеску, антитезе, использованию метафор, преувеличениям — всё это прослеживается в образах России, созданных
европейцами. Это приводило к неизбежному упрощению утрированию тех сторон российской действительности, которые авторы считали негативными, не соответствовавшими их представлениям о цивилизации, идеях свободы и прогресса?. Можно сказать,
что романтиками был создан ещё один «русский мираж», основанный на культе свободы, воспеваемой ими. Отсюда и восприятие России как «страны рабов», а русских — как народа-исполина, закованного в цепи деспотизма и рабства.
Конечно, в разных странах Европы Россию воспринимали не одинаково. Что касается французов, то после 1815 года они, как
нация, чувствовали себя униженными. Теперь именно Россия ,а не Франция, как это было прежде, заняла позицию доминирующей и, в глазах европейцев, потенциально самой агрессивной державы на континенте, а соперничество с Россией стало представляться чуть ли не манихейской борьбой Добра со Злом.
По словам британского историка О. Файджеса, быстрый территориальный рост Российской империи и демонстрация её силы в войне с Наполеоном произвели глубокое впечатление на европейцев. Европу буквально захлестнула волна памфлетов, записок путешественников и политических трактатов, буквально кричавших о «русской угрозе». Как отмечает исследователь основанием для появления множества сочинений, в которых развивалась
тема «русской угрозы», была не только действительная или воображаемая угроза. Свою роль сыграл иррациональный страх перед «чужими» азиатами, по определению враждебными европейским свободам и цивилизации. «Эти фантастические описания
сформировали стереотипный образ России как страны дикой, агрессивной и по самой природе своей захватнической, но вместе
с тем достаточно хитрой и коварной, чтобы втираться в доверие и применять против Запада "невидимую силу". В результате рост
знаний о России лишь усиливал подозрения европейцев, а «русская угроза» в их глазах теперь принимала конкретные очертания
и ощущалась как нечто неизбежное.
Ветеран наполеоновских войн сэр Роберт Вильсон составил "Очерк военной и политической мощи России в 1817 году" где утверждал, что "Россия задалась целью изгнать турок из Европы, захватить Персию, вторгнуться в Индию и подчинить себе весь мир".
Н.Таньшина. "Русофобия".
Как вам, товарищи?
С 19 века этот план невыполнен!!!
Долго будем запрягать?
«страхи фантазии». Такая склонность к преувеличению могущества российских самодержцев объясняется как любовью к однозначным черно-белым сравнениям, так и глубинным желанием противопоставить «деспотичной» России идеализированную европейскую свободу.
Кроме того, следует помнить, что первая половина XІХ века это эпоха романтизма, для философии которого было характерно
восприятие истории как извечной борьбы Добра и Зла. На Россию смотрели в том числе сквозь «романтическую оптику» с её тягой
к контрасту, гротеску, антитезе, использованию метафор, преувеличениям — всё это прослеживается в образах России, созданных
европейцами. Это приводило к неизбежному упрощению утрированию тех сторон российской действительности, которые авторы считали негативными, не соответствовавшими их представлениям о цивилизации, идеях свободы и прогресса?. Можно сказать,
что романтиками был создан ещё один «русский мираж», основанный на культе свободы, воспеваемой ими. Отсюда и восприятие России как «страны рабов», а русских — как народа-исполина, закованного в цепи деспотизма и рабства.
Конечно, в разных странах Европы Россию воспринимали не одинаково. Что касается французов, то после 1815 года они, как
нация, чувствовали себя униженными. Теперь именно Россия ,а не Франция, как это было прежде, заняла позицию доминирующей и, в глазах европейцев, потенциально самой агрессивной державы на континенте, а соперничество с Россией стало представляться чуть ли не манихейской борьбой Добра со Злом.
По словам британского историка О. Файджеса, быстрый территориальный рост Российской империи и демонстрация её силы в войне с Наполеоном произвели глубокое впечатление на европейцев. Европу буквально захлестнула волна памфлетов, записок путешественников и политических трактатов, буквально кричавших о «русской угрозе». Как отмечает исследователь основанием для появления множества сочинений, в которых развивалась
тема «русской угрозы», была не только действительная или воображаемая угроза. Свою роль сыграл иррациональный страх перед «чужими» азиатами, по определению враждебными европейским свободам и цивилизации. «Эти фантастические описания
сформировали стереотипный образ России как страны дикой, агрессивной и по самой природе своей захватнической, но вместе
с тем достаточно хитрой и коварной, чтобы втираться в доверие и применять против Запада "невидимую силу". В результате рост
знаний о России лишь усиливал подозрения европейцев, а «русская угроза» в их глазах теперь принимала конкретные очертания
и ощущалась как нечто неизбежное.
Ветеран наполеоновских войн сэр Роберт Вильсон составил "Очерк военной и политической мощи России в 1817 году" где утверждал, что "Россия задалась целью изгнать турок из Европы, захватить Персию, вторгнуться в Индию и подчинить себе весь мир".
Н.Таньшина. "Русофобия".
Как вам, товарищи?
С 19 века этот план невыполнен!!!
Долго будем запрягать?
