Незадолго до этого закончится период моего тщеславия и самолюбования. Полагаю, что последней данью этому была моя роль в «Писарро». Я играла жрицу Солнца.
И когда я узрела себя в розовых перьях, в волнах розового муслина, с руками, затянутыми в черное, я бы снова потрясена собственной красотой. Я не отходила от зеркала, в котором отражались эти перья! И вдруг все изменилось. Внезапно я увидела всю пьесу.
Внимательные наблюдения за людьми начали приносить плоды, и для моей юной души раскрылись вдруг труд и упорство, настойчивость и ум, вложенные в эти великолепные постановки. Все это нужно было понять. До тех пор я любила
играть, потому что это было весело, но не любила кропотливой работы.
Начав репетировать принца Артура в «Короле Иоанне», роль, в которой шесть лет назад Кэт уже
имела большой успех, я поняла, что если не буду работать, то не смогу играть. И мне захотелось работать. Я вставала среди ночи и, глядя в зеркало, следила за своими движениями. Я научилась владеть голосом, говоря то на низких,
то на высоких нотах. Тщеславие с меня как рукой сняло.
На первых репетициях «Короля Иоанна» у меня ничего не выходило. Миссис Кин набросилась на меня и задала мне взбучку. Я почувствовала себя уничтоженной и расплакалась, но все-таки голосом, в котором звучали обида и
огорчение, попыталась выразить то, чего ждала от меня миссис Кин и чему ей не удавалось научить меня, когда она показывала это сама.
- Правильно! Правильно! - закричала она восторженно. - Ты поняла! Запомни теперь эту интонацию и попробуй воспроизвести, запомни и попытайся еще раз.
Когда репетиция закончилась, она крепко поцеловала меня:
- Ты очень хорошо сыграла, -сказала она, - как раз этого я и добивалась. А теперь, девочка, беги домой спать, ты, верно, устала!
Никогда не забуду, с каким облегчением услышала я эти добрые слова, и теперь часто вспоминаю этот случай, когда слышу жалобы молодых актрис: «У меня не получается!» Если бы они могли расплакаться от досады, я уверена, дело сразу пошло бы на лад!
