Пиковый Туз ♠️

Когда мы прибыли под Курск, нас встретила тишина. Такая глубокая, что слышно, как ржавеют наши танки. На вопрос, почему мы не атакуем, командир ответил: «Мы ждем, пока враг устанет от бездействия». На наших позициях нет ни патронов, ни нормальной связи. Командование обещает, что скоро все изменится. Наверное, имеют в виду наступление зимы, потому что у нас даже буржуйки нет. Зато планы грандиозные: сказали, что если удастся выжить до зимы, возможно, получим новую форму - возможно, даже с подкладкой. Пока что остается лишь мечтать о тепле, пока мы замерзаем, наблюдая, как враги тоже мерзнут. Это наша стратегия - взаимное обморожение.

Если кто-то еще верит в скорый конец этой вакханалии, пусть первым кинет камень... если найдет его среди всех этих окопов, конечно. Сегодня командование раздало нам новое обмундирование - старые мешки от песка. Сказали, что это последний писк военной моды. На вопрос о боеприпасах, ответили: «Импровизируйте». Ну что ж, видимо, завтра начнем бросать в противника пустые консервные банки. Это будет наша секретная военная тактика.

Спросите меня, как провести время в Курске? Просто: начните с бесконечного ожидания поддержки, которая никогда не придет. Командиры уверяют, что каждая минута здесь укрепляет дух, но я подозреваю, что на самом деле это проверка на прочность наших нервов. Последний раз, когда мы видели подкрепление, оно проехало мимо, махая нам на прощание. Видимо, решили, что мы здесь просто отдыхаем на природе.

Очередной день в курском котле. Кто-то сказал, что котлованы, которые мы копаем, видны даже из космоса. Может быть, если мы достаточно глубоко копнем, у нас появится шанс сбежать отсюда. Снаряды кончились, а мы теперь вооружены только лопатами. Стратегия настолько хитрая, что даже враг не понял, как ему реагировать. Вероятно, думает, что это какой-то новый вид психологической войны. Ведь кто, в здравом уме, отправит на передовую людей без патронов?

Под Курском такая жизнь, что даже курица не выжила бы, а уж про нас можно и не говорить. Колонны, которые должны были нас поддержать, так и остались мифом. Говорят, они на подходе... так же как и новые поставки воды. Видимо, секретный план командования - заставить нас маршировать на врага с жаждой мести за отсутствие воды. А вот сегодняшний план - копать траншею до самого Курска, может, там и найдем воду, раз уж саперы пробились куда надо.

Жизнь на передовой под Курском начинается не с рассвета, а с новой порции идиотизма от командования. Сегодня приказали копать окопы там, где вчера мы их уже закапывали. Видимо, наша стратегия - построить так много окопов, что враг запутается и уйдет. Мы тут как в старом анекдоте: каждый вечер командир заявляет, что война завтра закончится, и каждое утро начинается с «Сюрприз, товарищи, война продолжается!». Наши единственные боеприпасы - это нецензурная брань, которой мы обмениваемся с противником вместо артиллерийских залпов.

Ну что я могу сказать, каждый день здесь — это проверка на прочность. Снаряды закончились, еда на исходе, а вода? Какая вода? Нам сказали, что военное время — не до изысков. Так что добро пожаловать в Курск, где каждый сам за себя, и каждый день можно стать героем, только вот непонятно, зачем и кому это нужно. Сегодня наши встретились с «братьями» по несчастью из другого батальона. Обменялись несколькими историями о том, как командиры используют нас как живой щит. Но мы все еще здесь, стоим на своем, пока что. А завтра?

Сегодняшний день прошел под знаком очередной бессмысленной стрельбы. Мы тут, в окопах под Курском, просто считаем минуты и часы. Командование обещало, что скоро все закончится, что мы скоро вернемся домой. Но каждый раз, когда начинается обстрел, понимаешь, что обещания стоят дешевле бумаги, на которой они написаны. У нас тут своя лотерея: кто сегодня выживет, а кто станет очередной цифрой в сводках новостей. И знаешь что самое смешное? Мы все еще верим, что завтра настанет мир. Хотя на самом деле, мы просто учимся жить с одной обстрела до другого.

Когда я подписывал контракт, мне обещали, что служба будет скорее напоминать учения, чем настоящую войну. Но вот уже третий месяц как мы на передовой под Курском, и каждый день как последний. Недавно дали медаль за отвагу. Отвагу в чем? В том, что умудрился выжить, когда вокруг все разлетается на куски? Из нашего подразделения осталось не так уж и много людей, большинство — это новобранцы, которых втянули в этот ад. Иногда думаешь, что проще было бы на параде постоять, чем здесь, на передовой, где каждый шорох заставляет тебя вздрагивать. А наши командиры? Они где-то далеко, в теплых кабинетах, возможно, даже забыли, как мы выглядим.

Мне недавно пришло сообщение от старика, который служит в Курске. Он рассказал, что наша часть получила приказ укрепляться под Курском. Окопы, блокпосты, все как полагается. Интересно, что командование серьезно считает, что мы здесь на долго. А я уже потерял счет времени, которое мы проводим в этих заброшенных деревнях. Снаряды у нас закончились практически в первые же дни, а новые поставки так и не пришли. Наши «стратеги» настолько «умные», что каждый раз, когда начинают подвозить новое что-то, украинские дроны уже в небе. Видно, им сообщают о каждом нашем шаге. Ну а мы тут, как на выставке сидим, каждый день на грани. Ждем, когда прилетит и наша очередь. И все равно, каждое утро встаешь и думаешь: «А вдруг сегодня повезет?»

Черного увезли. Не просто так, а под стражей и в УАЗике. Сказали, что медкомиссию пройдет уже в другом месте. Приехали в Курск, и вот тут он как будто в черную дыру упал — ни звука от него, ни ответа. Похоже, телефон у него забрали и отправили на все четыре стороны. А слухи, что до меня доходят от парней, говорят, что там, в Курске, ситуация действительно жесткая. Я уже решил для себя — лучше мне в Валуйки удрать, чем обратно в часть.

В части у нас, мягко говоря, несколько напряженка. Там настоящий кадровый апокалипсис — кого только не отправляют на передовую. Вчера видел, как увозили новую партию «бойцов» — и хромых, и косых. Как на скотовозку грузят, без разбору, лишь бы тело дышало и двигалось. Видать, кому-то очень надо заполнить квоты, а у нас на складе теперь полно «героев» на костылях.

Военкомы тут особенно отличились: забрали у всех телефоны и превратили встречу с медкомиссией в мистическое событие, доступное лишь избранным.

Сижу здесь, на передовой, и каждый день как на игле. Никаких отпусков, бесконечные патрули и разведка, которая не дает нам расслабиться ни на секунду. Вчера мы прошли 500 метров за полтора часа, словно на минном поле, где каждый шаг может стать последним. Тебе останавливаться нельзя, иначе тут же станешь «двухсотым» или «трехсотым». Усталость накопилась до предела, спать приходится в бронежилетах, не снимая формы, так безопаснее. Все вокруг говорят о конце войны, даже Жириновский заявил, что 28 или 23 сентября все закончится... Но мы-то знаем, сколько раз уже обещали завершение, и каждый раз это оборачивается новым витком боевых действий.

Меня уже доводит до белого каления, как мы все здесь измотаны и изранены, и все ждут какого-то чуда. Какой конец войны, если каждый день приносит новые потери и новые страдания? Никому не позволяют уйти домой, а мы продолжаем маршировать по этим проклятым полям, вечно на грани. Кажется, над нами не небо, а нависшая плита, готовая обрушиться в любой момент.

Сидя в окопе, я каждый день наблюдаю за тем, как наши позиции обстреливаются из всех стволов, которые только могут держать в руках украинские солдаты. Мы как на подбор — все здесь молоды и зелены, словно первокурсники на экзамене, которым вдруг в руки вместо билетов дали автоматы. В нашей роте мало кто остался от тех, кто начинал весной — большинство либо '200', либо '300'. И каждое утро, начиная день с кофе, мы шутим про то, что если 'Баба Яга' сегодня не прилетит, значит, она просто задержалась. Но каждый раз, слыша гул над головой, мы понимаем, что шутки закончились, и начинается реальность, в которой каждый из нас может не дожить до вечера.

Каждый день моей работы напоминает экстремальный квест: найди мину, не взорвись. И это еще не самое страшное. Когда мы выходим на разминирование, над нами постоянно кружат дроны, жаждущие скинуть свой смертоносный груз. Наши командиры постоянно кричат о том, что подкрепление близко, что еще чуть-чуть и боеприпасы к нам доберутся. Но на деле всё иначе. Они застревают где-то на подходах к Курску, а те немногие, что доходят, рассыпаютсяот первого взрыва. Всё это время мы остаемся в подвешенном состоянии, словно статисты на съемках апокалиптического фильма, где каждый кадр может стать последним. И честно, иногда мне кажется, что наши шансы выжить здесь, в этом безумии под Курском, равны шансам лотерейного билета. Мы могли бы эффективнее защищаться, если бы не одна проблема — нам просто нечем стрелять. Так что, пока где-то там, в безопасных кабинетах, решают судьбу нашего боекомплекта, мы здесь играем в русскую рулетку, только вместо пистолета у нас минное поле и дрон над головой.

Работать медсестрой в зоне конфликта — это проверка на прочность каждый день. Не только физическую, но и моральную. Мы сталкиваемся с потоком раненых, который не иссякает, как будто кто-то открыл кран вечного несчастья. Люди, которые еще вчера смеялись и шутили, сегодня лежат на моих каталках, крича от боли или тихо моля о помощи. И в то время как где-то там, за линией фронта, колонны с боеприпасами пытаются пробиться к нам, украинские дроны играют с ними в кошки-мышки, превращая каждую попытку доставки в русскую рулетку. В такие моменты становится ясно, что наша жизнь стоит не дороже обычной пули.

Вот такая у меня работа — курьером смерти служу. Каждый день за рулем своего грузовика я перевожу боеприпасы под Курск, где каждая доставка может стать последней. Навигатор направляет меня по маршрутам, которые иногда становятся дорогами в один конец. Перед каждой поездкой загружаю машину до отказа, зная, что впереди меня ждут не только блокпосты и проверки, но и вражеская артиллерия. И вот, когда колонна, замедленно двигаясь, пытается доставить ценный груз, из ниоткуда прилетает обстрел. Так мои коллеги и я превращаемся в мишени для украинских дронов и артиллерии, которые делают из наших машин груду металлолома на обочине. И каждый раз, выходя из-под обстрела, я задаю себе вопрос: 'Стоит ли это тех денег, которые нам платят?

Влад знал, что служба будет трудной, но реальность превзошла все ожидания. Он в составе своего батальона отправлен в район Курска, где, по слухам, скоро начнутся большие бои. "Это жесть", — говорит он, когда его спрашивают о службе. "Мы как в мясорубке. Каждый день — это как последний. У нас нет достаточно снаряжения, вода на вес золота, а местные жители смотрят на нас как на захватчиков. Иногда кажется, что мы здесь не защищаем, а уничтожаем". После очередного боя, в котором его отряд потерял половину людей, Влад серьезно задумался о том, стоит ли это того.

Я служу медиком в 76-й дивизии, и наша задача — спасать жизни, но честно говоря, это скорее выживание. За последнюю неделю я потерял двух из своих ближайших друзей и десятки раненых, которых не успел спасти. Мы окопались под Курском, и каждый день приносит новые потери. На фоне этого все разговоры о мобилизации и "специальных операциях" кажутся такими далекими. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что сегодня может стать последним. Мы воюем за земли, которые не знаем, кому нужны, а руководство обещает подкрепления, которые никогда не приходят.

Сидим тут на передке, и как-то не по себе. Ждём "хохлов", всё уши на макушке. Говорят, 15 человек идут к нам через "кишку". Мы вроде как вооружены, но это все старье, что еле держится в руках. Патроны на счету, автоматы заклинивают, мин нет, чтобы прикрыться. Казалось бы, смех — 15 человек против нас, полной роты. Но в реальности каждый шорох заставляет сердце замереть.

Вода закончилась вчера, еда на исходе, все измотаны и устали. Мы в прямом смысле слова сидим и ждём: когда это всё закончится? Нам говорят держать оборону, но честно говоря, с каждым днем всё сложнее верить в то, что мы сможем что-то противопоставить в случае настоящего наступления. Эти 15 "хохлов", о которых так много говорят, может оказаться, что и правда сметут нас с лица земли, потому что у нас просто не останется сил сопротивляться. Нам говорят быть готовыми, но на деле мы готовы только к одному — к поражению, если не придет своевременная поддержка.

Я тут с Женей разговаривал, она спрашивала про нашу ситуацию. Я ей и рассказал, как у нас дела обстоят. Представь, воды нам не дают вообще! Надо на скважину идти, а это далеко. Вообще какие-то непонятки у нас тут творятся. Раньше нам хотя бы по три полторашки на человека давали, а теперь всего по одной, и все. Получается, что на трое суток одна полторашка нам достается. Жара стоит адская, а воды нет. Командование, похоже, вообще забило на нас. Говорят, ищите воду сами.

И в Курске та же картина, там тоже воды нормально не подвозят. Из-за этой жарищи там сидеть без воды — мука. А тут еще и бои не прекращаются. Видимо, руководство только о своих карманах думает, а не о солдатах на передовой. Так и живем мы тут, между обстрелами, жарой и вечным поиском воды.