Норд-Ост. Минута в минуту

Поддержите «Минута в минуту»‎
Мы стремимся делать наши проекты всё глубже и масштабнее. Это требует более тщательной и длительной проработки. Поддержите нас ежемесячной подпиской! Работает и для россиян, и для всего мира

Они пришли в нашу столицу.

Они хотели «остановить войну».

Они стремились умереть больше, чем мы хотели жить.

Ровно через сутки. Национальная трагедия в сердце России. С разницей в 22 года. С точностью до минуты.

Поддержите «Минута в минуту»‎
Мы стремимся делать наши проекты всё глубже и масштабнее. Это требует более тщательной и длительной проработки. Поддержите нас ежемесячной подпиской! Работает и для россиян, и для всего мира

Этот месяц реконструкцию самого страшного теракта десятилетия для вас готовила команда проекта «Минута в минуту».

Мы не продаем рекламу в канале, чтобы не разрушать его атмосферу. Жизнь нашего проекта зависит только от вас.

Если наш труд помог вам узнать что-то новое или дал пищу для размышлений, пожалуйста, поддержите нас:

из России и Беларуси — на карту 5469160016338928 (Aleksei Novoselov), а еще лучше подпиской на Boosty

из остального мира — картой, на PayPal, а еще лучше подпиской на Patreon

Криптовалюты

Или нажимайте специальную кнопку от телеграма (работают все банковские карты мира) 👇

«Война будет длиться долго», — пообещает премьер Нетаньяху в своей последней речи в этот день.

Спустя 365 дней эта война отняла уже более 40 тысяч* жизней, подавляющее большинство из которых — на территории сектора Газа.

И она продолжается.

* По данным министерства здравоохранения Газы. Почему ООН, Human Rights Watch и глобальные новостные агентства доверяют его цифрам

Вечером 7 октября премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху снова обратится к нации:

— Мы отомстим за этот черный день. Мы превратим все места в этом злом городе, где скрывается ХАМАС, в руины. Я обращаюсь к жителям Сектора Газа — уходите оттуда сейчас же.

На следующий день родственники заложников дадут пресс-конференцию. На словах матери одного из них переводчица с иврита на русский расплачется в прямом эфире.

117 заложников удастся освободить, но даже спустя год 97 человек не вернутся домой. Сколько из них живы — неизвестно.

«Во вторник утром постучали в дверь. Страшная вещь. Они не звонят. Они стучат, — вспоминает отец 25-летней Рэйчел Дов Михаил Зильберман. — Я подошел к глазку. Я посмотрел. Я понял. Я не хотел открывать дверь. Я не знал, что с ней будет (с матерью Рэйчел — прим.) Они зашли и сказали, что опознали по отпечаткам пальцев, по фотографии зубов».

Через этот опыт придется пройти близким более 1200 человек.

Нисим и Николь, родители 22-летней Шани Лук, видят кадры, на которых она лежит в кузове пикапа в неестественной позе. Уличная толпа глумится над её телом.

«Мы были в ужасе. Мы не знали, насколько серьезными были ее ранения», — вспоминает Нисим.

Посетитель фестиваля Александр Спектор мчится по трассе в надежде наконец-то убраться от границы с Газой. Вдруг на приборной панели загорается лампочка «давление в шинах».

«Пошло бы это давление куда подальше», — думает Спектор. Он совершенно не собирается останавливаться на ночной дороге, вокруг которой идет стрельба.

«И в этот момент прямо взорвалось заднее колесо. Стали лететь искры. Я остановил машину, выхожу — у меня просто порвано колесо. Я стою в темноте на дороге один. Всё взрывается по-прежнему. Я реально отсюда не выберусь походу. Сидел на этой дороге, менял колесо. Каждая пролетающая машина — пять седых волос на моей голове, потому что непонятно кто это едет, просто свет фар. Для людей, которые ехали, это примерно так же выглядело. Потому что сидит какой-то человек в чёрном и очень внимательно смотрит в их сторону с чем-то чёрным и металлическим в руках».

Посетитель фестиваля Александр Спектор бежит к своей машине мимо КПП, выставленного под кибуцем Саад. Бородатый парень во всём черном, двигающийся перебежками в полной темноте, кажется часовому подозрительным.

«Естественно, он сделал в целом абсолютно правильное решение — он наставил на меня автомат; стал кричать, чтобы я поднял руки и так далее, — вспоминает Спектор. — У меня в этот момент вообще там… Спасибо, что не стал сразу стрелять на поражение. Хотя, в целом, мог».

Журналистка Юмна Эль Саид ведет репортаж на фоне одного из высотных зданий Газы — «Палестинской башни». В этот момент туда попадает ракета.

Взрыв попадает в прямой эфир телеканала «Аль Джазира».

Израильские военные объявляют посетителям фестиваля, прячущимся в кибуце Саад, что они могут ехать домой через соседний кибуц Нетивот.

«Все вокруг рвалось, летали вертолеты, летали беспилотники, — вспоминает Александр Спектор. — Пулеметные очереди. Все по максимуму быстро собрались и отправились домой. По пути едешь по темной дороге, вокруг полное разрушение. Разбиты машины, ездят наши танки»

Екатерине Бейзер звонит друг её сына Никиты — 19-летнего солдата изральской армии. Он в истерике.

— Катя, я тебе посылаю одно видео. Пожалуйста, только скажи мне, что это не Ник.

«После того, как мы увидели это видео… это самый страшный сон в жизни, который может только присниться. Мы увидели, что нашего ребёнка террористы уводят с базы на территорию Газы», — вспоминает Екатерина.

На четвертом блокпосту Михаила Зильбермана и Полину Дов поначалу категорически отказываются пропускать в зону боевых действий:

— Ребята, нет. Там ад. Наши пытаются зайти с другой стороны, с танками. Там уже все погибли. Первые, кто зашли, погибли.

— Ну, пожалуйста, послушайте меня, послушайте, потому что вот у меня же есть их место, где они находятся сейчас.

— У меня таких много. Ты пойми, что это не место. Они если бегают все время, это невозможно. Они же все время прячутся, бегают.

— Нет, нет, нет, они там уже. Нет, посмотри, я переписываюсь с ним (другом дочери — прим.)

Полицейского удается уговорить. Он по рации отправляет броневик на выручку к компании Рэйчел.

В стремлении добраться к своей раненой дочери Рэйчел Михаил Зильберман и Полина Дов один за другим преодолевают три полицейских блокпоста.

«Я вылетала из машины, я кричала, что я мама, что у меня там ребенок ранен. И нас пропускали», — вспоминает Полина.

Израильтянка Полина Дов — на связи с американцем по имени Элиад, другом своей раненой дочери Рэйчел.

— Все стреляют, — пишет он.

— Она дышит? Сколько времени у нее нет пульса?

— Я не знаю, но уже несколько часов мы тут. Делаю [реанимацию]. Нет реакции.

— Делай еще, делай еще.

— Уже час я это делаю.

Когда боевики наконец-то отброшены из района фестиваля «Нова», израильская полиция входит на его территорию. Но здесь уже нет ни одного живого человека. Только горы тел жертв ХАМАС.

Полиция! ЦАХАЛ! Есть кто-нибудь раненый?! Кто-нибудь? Полиция! ЦАХАЛ! ПОЛИЦИЯ! ЦАХАЛ!

Раненые?..

У нас есть жертвы!

1, 2, 3, 4, 5 погибших.

Здесь есть кто-нибудь? У меня здесь женщина-полицейский, погибшая. У нас внутри… О, боже… о, боже! У нас тут мертвецы. Все мертвы.

Кто-нибудь может подать признак жизни? Подать признак жизни!

Кто-нибудь может подать признак жизни?!

Кто-нибудь, признак жизни?

Нет?.. Никаких признаков жизни?

Нет… Она мертва… и она мертва… И она мертва.

Кто-нибудь? Пожалуйста! Кто-нибудь может ответить?

В общей сложности террористы захватывают в этот день 251 заложника.

25 из них — дети в возрасте от 4 месяцев.

23 — пожилые люди в возрасте от 60 лет.