Улыбка по-малфоевски (Панчуля)

Гарри Поттер и любовь к шкатулкам.


Так что Пэнси было дано задание сдать древко и изучить сундучки и шкатулки — гребаные, блядские шкатулки — семейства на предмет двойного дна.

Для других все просто: спроси. Просто сядь и поговори. Развей свои сомнения, попроси рассказать.

Просто попроси.

Она вздрагивает.

Веселая глава 👍

Можно ли требовать от человека доказывать свою чистоту, когда сам по уши в грязи?

Джинни Уизли впервые осознает, в какую ловушку она себя загнала.

Она всего лишь… всего лишь прониклась к человеку, который проводит с ней много времени. В конце концов, он появился в такой опасный момент, нельзя было не привязаться, да?

Так ведь?

Мысли мечутся в панике, Пэнси хватает себя за плечи, обнимая. Она барахтается в эмоциях, стараясь зацепиться за спасительную логику.

Да, все так. Просто она не привыкла к такому отношению, просто не подпускает людей близко и уже забыла о таком обращении. Оно ей совсем не нужно, так? Конечно. Не нужно! Она прекрасно живет, рассчитывая только на себя. Она не заводит долгосрочных отношений, она не привыкает к людям, не прикипает к ним, потому что…

Потому что это больно. Потому что они уходят.

Это ничего не значит. Это просто по-человечески, а он именно так и живет. Вот и все. Просто… Сколько раз в мыслях повторилось «просто» за последние пару минут?

Настя планово: 16я глава будет веселой, на ней расслабитесь немного.

Настя по факту: перечитывает 16 главу и ревет как сука себе в чашку чая.

Глава планово: должна была быть веселой и легкой.

Глава по факту: три человека одновременно осознают свои болезненные изменения.

Она представляет перед собой Поттера с его добрыми глазами и такими же поступками, и все внутри тут же сжимается. От сочувствия, от печали и какого-то громадного участия. Почему таким хорошим людям выпадает подобное? Он ведь хороший, неужели найдется идиот, который сможет поспорить с этим? Уж Пэнси точно нашла бы что возразить такому человеку. Вся ее жизнь сейчас держится на том, что Поттер существует. Такой, какой есть.

Она снова поднимает глаза, глядя в зеркало.

Вся ее жизнь держится на нем. Какая ирония.

На сколько баллов из 10-ти вы хотели бы, чтобы позже им пришлось наведаться в Хранилище?)))))))) 😂😂😂😂

— Если мы еще раз сюда придем…

— Мы сюда больше не придем, — бросает он. Желваки выделяются на раздраженном лице. — Ты не умеешь вести себя в общественных местах.

— Какие мы злые, — она закатывает глаза и поправляет на плечах его накидку. — И это, кстати, не общественное место. Так что…

— Так что можно ходить по Хранилищу голой? Как ты собиралась объясниться перед гоблинами? Если нам придется появиться здесь снова, ты будешь в доспехах, чтобы не провоцировать охрану.

— Почему я вообще обязана перед ними объясняться?

— О Мерлин…

— Поттер, если тебя так смущают женщины в коротких платьях…

— Заткнись, Пэнси.

— В следующий раз буду ходить здесь голой, — небрежно выдает она. — Тоже мне… Подумаешь, гоблины.

— Отлично, — кивает он. — А теперь выметайся отсюда, — он нетерпеливо держит дверь, чтобы она прошла.

— Вот посмотришь!

— Как скажешь.

И оба осекаются.

— Я… Я не имела в виду в прямом смысле «посмотришь».

— Пэнси, — он устало прикрывает глаза. — Заткнись и выходи отсюда.

Когда снял накидку и стоишь молишься, чтоб стояка не было

Он практически срывает с себя ярко-красную накидку, а потом бросает в нее.

— Оденься немедленно, — злобно сквозь зубы.

— Мистер Поттер? — хриплый бас гоблина внезапно рассекает воздух Хранилища.

— Твою мать, — путаясь в собственной мантии, он вскакивает, а потом так же быстро хватает Пэнси за талию. Она не успевает и пискнуть, как оказывается стоящей на своих двоих. Поттер же наклоняется и двумя руками с боков берется за края ее задранного — страшно представить насколько — платья и дергает его вниз, возвращая человеческий вид этому безобразию. Тут же выпрямляется и разворачивается к их посетителю, который как раз выходит из-за угла. — Добрый день, — голос звучит так, словно ничего не случилось.

— Идофея… — мечтательно произносит Николь. — Очень красиво…

Питер фыркает:

— Ужас какой, на фоне этого даже Деметра и Персефона ничего так…

— Я прошу прощения? — Паркинсон выглядывает из комнаты.

Гарри сдерживает улыбку, а Питер бледнеет:

— Это я, конечно же, шучу, — тут же говорит он. — Персефона — вообще мое любимое женское имя.

Ники прыскает.

Ему давно пора было подумать об этом всем, но почему-то это очень… страшно. Что-то не дает спокойно сесть и разложить ситуацию на части, проанализировать, а потом собрать воедино снова. То, что он вообще-то всегда делает с расследованиями. Так, как он привык.

Как будто если Гарри придет к каким-то выводам, они ему ох как не понравятся, потому что, говоря откровенно, прямо в эти дни происходит какое-то нестандартное дерьмо. Одно за другим причем. С ним. И с его магией, которую он бы и рад отделить от себя, как делал в последнее время, выискивая объяснения и хватаясь за них… Да вот только это все бред. Эта магия — самое живое, что вообще в нем есть.

Он замирает, озвучив это в голове. Впервые.